Свой взгляд на развитие капитализма Роза Люксембург изложила в книге “Накопление капитала”, состоящей из трех томов и не уступающей по научности “Капиталу” Маркса. Первый том был издан в Германии в 1913 г. и содержит концепцию Люксембург. Два других тома, вышедших в 1914 и 1915 годах, — в основном ответы критикам. В СССР книгу издали лишь однажды — в 1934 г., снабдив массой критических замечаний.

Суть концепции Люксембург — капитализм имеет предел своего роста. Схематично это выглядит так: развитие капитализма, по Марксу, ведет к разделению всех жителей Земли на буржуазию и пролетариев. Отсюда проблема: пролетарии на зарплату могут, условно говоря, купить лишь половину произведенных ими товаров, поскольку их прибавочный труд, составляющий вторую половину цены товаров, присвоила буржуазия. Получается затоваривание, или кризис перепроизводства по Марксу, за который многие и принимают нынешний кризис. Таким образом, капитализм, охватив весь мир, сталкивается с проблемой ограниченности потребительского рынка. Мощности позволяют выпускать больше товаров, но потреблять их некому — покупательная способность лиц наемного труда ограничена их зарплатой.

Именно в такой ситуации и оказалось человечество в XXI веке, после разговоров о глобализации как о свершившемся факте. Появились даже движения против глобализации или за ее альтернативный вариант. Нынешний кризис — это в значительной мере именно кризис предела роста капитализма, спрогнозированный Люксембург.

Действительно, в конце ХХ в. капитализм включил в свою экономическую систему не только Китай, но и бывший СССР и утвердился на всей Земле. Абстрактная схема стала реальностью. Коммунистическое руководство Китая может по-прежнему ругать капитализм в целом, а националистическое руководство России ругать, в частности, США, но обе страны-гиганты уже прочно встроены в единую мировую экономическую систему капитализма. “Куриные ножки Буша” и гамбургеры прошли победным маршем по всему миру и теперь им остается двигаться только в космос, но там нет потребителя.

Коммунистические критики Розы Люксембург видят ошибку ее схемы в том, что капиталисты покупают друг у друга станки и другую технику, тем самым перераспределяя между собой прибавочный труд рабочих и спасая капитализм от кризиса, начертанного пламенной революционеркой. Но в этом критики допускают ошибку или сознательный подлог.

Буржуа покупает токарный станок или комбайн, в отличие от яхты, не для развлечения, а для производства товаров, которые может в итоге продать рабочим. Если те не могут их приобрести, то ни комбайн, ни токарный станок капиталисту не нужен, вместо них он купит личный самолет, поддержав выпуск предметов роскоши. Любое производство, в конечном итоге, ориентировано на удовлетворение чьих-то потребностей, даже если эти потребности — безумство с точки зрения остальных. Капитализм — не исключение. Его двигатель — стремление к прибыли, но даже если буржуа искренне проникнут моралью протестантской церкви, требующей от него скромности в быту и усердия в работе, он не может одеваться как заурядный клерк и ездить в метро, иначе не заключит ни одной сделки. Богатство должно выпирать из всех углов его офиса и свисать золотой цепью “нового русского”. Роскошь потребления — такая же конечная цель буржуа, как феодала и рабовладельца, и ради нее он ведет свои торговые войны. Роскошь — показатель его социального статуса и вытекающих из него возможностей.

Но когда экстравагантные потребности буржуазии, как и прозаичные потребности ее работников и слуг, удовлетворены, наступает кризис, о котором писала Люксембург и который мы сейчас наблюдаем. Дальнейшее производство теряет смысл. Капитализм, как и советский социализм, тоже какое-то время может работать на склад, но ему это надоедает раньше. Современный кризис — прежде всего кризис автомобилестроения и индивидуального жилого строительства в странах “золотого миллиарда”. Это кризис производства предметов потребления по Розе Люксембург, но он лишь часть системного кризиса капитализма.

В поисках выхода

Критикуя Розу, ее оппоненты лукавили. Они сами повторяли тезис Маркса о кризисах перепроизводства, но не понимали, каких товаров. Тогда это были локальные кризисы перепроизводства товаров широкого потребления, в том числе и продовольствия, которое в Великую депрессию уничтожали для сохранения существующего уровня цен. Критики делали ставку на кризисы и автоматически выводили из них пролетарскую революцию, хотя Маркс и Энгельс не усматривали столь прямолинейной связи между ними.

Ранний капитализм времен Маркса располагал тремя эффективными средствами преодоления кризисов, логично вытекавшими из ситуации. Первый — колониальное движение. Избыток населения самой капиталистической страны ХIХ в. — Великобритании в добровольно-принудительном порядке высылался в колонии Америки и Австралии, где климат был подходящим, а аборигены — слабыми. Второй — освоение новых рынков. Земля была еще загадочным миром, полным неизвестных островов и материков. Вслед за любознательными путешественниками шли торговцы, а за ними тянули провода связи и рельсы железных дорог. Третий — наука, показавшая, как черную жидкую нефть можно с помощью химии и счет, а не философского камня превращать в золото. В будущем наука обещала еще большие чудеса в изобретении полезных предметов, которые деловые люди тут же превращали в товары. В ХХ в. свои обещания наука предельно выполнила.

К началу ХХ в. рынки поделили, хотя толком еще не освоили, но уже тогда встал вопрос их передела. В результате был найден четвертый способ выхода из кризиса — мировая война. Нельзя сказать, что это было абсолютное открытие, с 1618 по 1648 год половина Европы была занята 30-летней войной, а затем не раз случались большие войны за наследства монархов, но лишь война, начатая в 1914 г. в Европе, охватила весь мир. Обе мировые войны показали: средство эффективное, но очень дорогое и опасное, а сам процесс может выйти из-под контроля и закончиться революцией. Война сейчас еще более опаснее, но и у нее есть сторонники.

Пятый способ выхода из кризиса — кредитная экономика — был открыт в США после Второй мировой войны. Он позволил на 50 лет если не полностью снять, то смягчить противоречие, выявленное Люксембург. Сейчас кредитная экономика переживает кризис — прибыль стала эфемерной величиной.

Шестой способ, хотя и не кардинальный, но частью помогающий, — так называемые общественные работы. Применялись они еще в ХIХ в., но массово — лишь в ХХ. Если воевать нельзя, то надо что-то построить: безработные получат прожиточный минимум и занятие, владельцы предприятий — заказы, а благодаря построенным дорогам и портам изменятся торговые пути, и кризис как-то рассосется.

Седьмой способ — распределительную экономику почти опытным путем открыли большевики и скандинавские социал-демократы. Эта модель была известна и в древности, но наиболее полно применялась лишь у инков и в государстве, созданном иезуитами в Парагвае. Ее схема: государство задействует все население в контролируемом им производстве и распределяет его продукты по какому-то принципу, в основе которого обычно лежит социальная иерархия, даже если декларируется равенство. Эта модель имеет свои недостатки, но от кризисов избавляет однозначно. Сейчас в Европе и даже в США все чаще говорят о передаче в управление или собственность государству целых отраслей производства, что весьма символично.

Какой из этих семи способов станет главным в нынешнем кризисе — пока определить сложно. Скорее всего, каждый из них будет частично использован. Пока сильные мира сего демонстрируют полную растерянность перед случившимся. Прошедшая 8—9 января в Париже по инициативе Н.Саркози международная конференция с участием нобелевских лауреатов, несмотря на свой претенциозный девиз “Новый мир, новый капитализм”, так ничего и не предложила. Единственный ее позитив, признали большинство участников, — это не классический кризис перепроизводства и определили его как кризис финансовый. Традиционная встреча в Давосе также была безрезультатна. Весной в Лондоне должна состояться новая конференция с максимальным привлечением лауреатов различных премий для спасения капитализма.

В практических мероприятиях, предпринимаемых ныне для преодоления кризиса ТНК (транснациональными корпорациями) и национальными правительствами, прослеживаются две тенденции. Первая — поддержка кредитной экономики и потребления на высоком уровне за счет перераспределения ресурсов. Образно ее можно назвать — делаем вид, что ничего не происходит. Наиболее четко она проявляется в действиях правительств ФРГ и США, хотя имеет разную направленность.

В ФРГ А.Меркель объявляет налоговые каникулы для мелкого бизнеса, выдает премии тем, кто сдаст старый автомобиль и купит новый, и гарантирует возврат потребительских кредитов банкам. Деньги из бюджета здесь передают прямо потребителю, но источником его наполнения станет урезание прибыли корпораций. Фактически А.Меркель реализует программу своих политических оппонентов — социал-демократов. Насколько можно судить, сходным путем собирается двигаться и Ю.Тимошенко, если сохранит за собой место премьера.

В США кредитную экономику тоже пытаются сохранить, но путем вливания средств бюджета в банки и корпорации, а также начав новую глобальную стратегическую игру на базе научных ноу-хау. Похоже, негодование Д.Менделеева: негоже такой ценный продукт, как нефть, превращать в бензин, исполнится. В США подавили нефтяное лобби и в скором времени перейдут на электромобили. Пока Америка вывозит сильно подешевевшую нефть про запас на переходный период, но перспектива — новые источники энергии. Нефть остается только для химической промышленности, и цены на нее в ближайшем будущем уже никогда не достигнут исторического максимума 2008 года. Франция, изначально сделав ставку на атом, сейчас готова перейти к новому поколению более продуктивных атомных станций. Возможно, лет через десять газ в виде топлива уже не будет интересен Европе, а Украине в таком случае уже сейчас надо быстро и выгодно продать свою трубу, пока есть желающие ее приобрести.

Эти тенденции ведут к усилению вмешательства государства в экономику, фактически отметая политику рейганоэкономики или монетаризма, которая последнюю четверть века проводилась в США и Европе. Ее сторонники, прежде всего президент США Р.Рейган и даже социалисты во Франции, тогда ратовали за свободу рынка, который расставит все на свои места автоматически, без участия государства. Эта политика легла и в основу реформ в СССР и Китае. Сейчас ТНК сворачивают производства, охотно передают часть своих активов правительствам, как более эффективным в данный момент менеджерам, и планируют пережить трудные времена, впав в спячку.

Мировая экономика делает шаг в сторону распределительной модели, очень похожей на советскую, хотя и без отрицания частной собственности. Пожалуй, наиболее близкий ее аналог — королевский социализм Швеции. Вечная проблема советских идеологов — капитализм или социализм — завершается гибридом в виде государственного капитализма, а если, как в Швеции, еще сохранился и король, то и его возьмут на бюджетное довольствие вместе с дворцом.

Открытие, оставшееся незамеченным

Но государственный капитализм, замаячивший как перспектива мира, может, кого-то и радует, но содержит в себе два противоречия, которые не могли решить ни обычный капитализм, ни советская власть.

Помимо открытия предела роста капитализма, Роза Люксембург сделала и другое: капитализм невозможен в чистом виде. Вмешательство или невмешательство государства в экономику к этому ее выводу никакого отношения не имеет. Причина лежит глубже, капитализму нужен рядом традиционный способ производства, как его сейчас называют, или докапиталистические формации, говоря языком марксизма. Они — рынок сбыта и источник прибыли, а также поставщик рабочей силы, широко ввозимой ныне в страны “золотого миллиарда”. Как показала история, капитализм в итоге оказался не способен воспроизводить самое основное — человека.

Этому выводу Люксембург не придали особого значения. Соседство капитализма с докапиталистическими типами производства в начале ХХ в. считалось очевидным, но временным. К концу ХХ в. выяснилось, что большинство развивающихся стран никогда не сможет догнать флагманов капитализма и обречено быть их вечной периферией. Во всяком случае, пока мир резко не изменится. В итоге возникла концепция мир-системного анализа И.Валлерстайна, делящая капитализм на ядро, полупериферию и периферию. Но наиболее интересно, что капитализм даже в своем ядре вынужден воссоздавать некапиталистические типы производственных отношений. Именно этой задаче подчинены программы поддержки мелкого бизнеса.

Его поддержка — не благотворительность скучающих буржуа, а экономическая необходимость. Ряд производств дает очень малую прибыль, связан с рисками и требует громоздкого административно-контролирующего аппарата, содержание которого несет только убыток. Это — сфера обслуживания, частично, сельское хозяйство, промыслы, ремонт бытовой техники, наука и другое.

ТНК, как эталон чистого капитализма, и являющиеся де-факто государствами без границ, чей бюджет нередко в разы превышает госбюджет Украины, столкнулись с той же проблемой, что и советская власть, и даже пытаются решить ее схожим образом. Проблема в том, что сами ТНК превратились в замкнутые распределительные модели, подобные СССР, в которых рядовые работники корпораций утратили стимул к труду.

В СССР эту проблему пытались решить, внедряя с 1970-х годов бригадный подряд и другие формы хозрасчета, то есть создавая работникам иллюзию, что они собственники. Несмотря на эффективность таких экспериментов, от них отказались — возникала угроза всей системе, бюрократ-управленец становился в ней лишним, со всеми последствиями. Сходным путем пошли и ТНК, сохранив фермеров, введя гранты для ученых и кредитуя мелкий бизнес. Буржуазия сейчас вынуждена возвращать экспроприированным 200 лет назад и превращенным в пролетариев ремесленникам и крестьянам средства производства, пусть даже условно, в кредит и аренду. Даже в Швеции с ее образцовым государственным капитализмом или социализмом, кому как больше нравится, ее граждане создали столько самостоятельных фирм, что на 8 шведов приходится одно предприятие. Шведы бегут от государства и капитализма, и анархизм популярен в Швеции не меньше, чем в Греции, хотя там анархисты ничего не взрывают.

Ирония истории в том, что капиталистический Запад, затащив СССР и Китай на свой путь развития, в итоге оказался в той же точке, что и эти страны в начале 1980-х годов. Похоже, такое последствие развала СССР не предвидел даже Збигнев Бжезинский!

Материал газеты "Свобода"