Была в СССР такая форма борьбы с преступностью, как профилактическая беседа. Статус неблагополучного, с точки зрения властей, гражданина очень точно определялся тем, кто именно проводил эту беседу. С бытовыми дебоширами беседовал участковый милиционер. С лицами о недостойном поведении которых, например во время отдыха в профсоюзом санатории, сообщалось в письме направленном по месту работы - беседовал парторг. Но была особая категория граждан, профилактические беседы с которыми проводили чиновники комитета государственной безопасности.

От беседы с участковым милиционером, который тупо запугивал собеседника перечислением сроков по статьям уголовного кодекса, которые тот может получить, если не изменит своего поведения и от беседы с парторгом, который искренне интересовался количеством выпитого на отдыхе и подробностями похождений в нетрезвом виде, а потом давал советы относительно того, как это делать так, чтобы не писали "телеги" по месту работы, беседы с уполномоченными КГБ проводились на столько официально и с таким большим количеством формальных процедур, что одно это могло повергнуть беседуемого в заблуждения относительно значимости собственной персоны.

Для многих это было первым местом, где не взирая на юный возраст он сталкивался с обращением на Вы и по имени отчеству, а также получал предложение подписать бумагу о неразглашении характера проводившейся с ним беседы, как и самого факта этой беседы.

Это была ловушка. Вроде ничего такого, но человек вдруг понимал, что если он подпишет эту бумажку, то не сможет рассказать друзьям даже о том, что такая беседа была. А это уже было первым шагом к тому, чтобы подписать и более серьезную бумагу о согласии на сотрудничество, которое требовало сдать друзей с потрохами.

При этом поводом для такой беседы могли послужить нелепые причины, как умение хорошо рассказать политический анекдот, так что все падали со стульев от смеха, или публично высказанная озабоченность по поводу того что социалистическое отечество идет куда-то не туда и управляется кем-то не тем, кто мог бы его вернуть на правильную дорогу.

Не взирая на все легенды о всезнании и всеосведомленности советских органов, в действительности они работали "от звонка". То есть от доноса. Донесли на бедолагу вот они его и вызвали. И эпизод мог быть пустяковыми,

и труда не составляло понять, кто стуканул потому, что серьезное обычно скрывалось и об этом не знали, а какая-то незначащая мелочь вполне могла привести к постановке на учет в качестве неблагонадежного и профилактической беседе.

В моем случае это была дурацкая фраза, сказанная по пьянке по поводу бреда, который нес, читая по бумажке, плотно впавший в маразм генсек Леонид Ильич, который к концу правления ко всем своим званиям приобрел еще один неофициальный титул "Дорогой". Просто с какого-то момента к нему перестали обращаться иначе, как "Дорогой Леонид Ильич".

Ну я возьми и ляпни, что мол он уже такой дорогой, (в смысле, что стране так дорого обходится маразматический способ управления), что нам пора бы платить зарплату за то, что мы это терпим.

Сказал и забыл. А дружок с которым я тогда бухал - не забыл и даже написал куда следует (или не следует).

Время шло, меня никто не трогал, а я продолжал острить по поводу и без повода никого особенно не опасаясь потому, что люди, в среде которых я позволял себе расслабиться были мне не чужими и ожидать от них пакостей я не мог. Да и не считал, что мои слова могут представлять угрозу государственной безопасности при чем до такой степени, что этим станет кто-то заниматься.

Однако стали. В общем выдернули меня на профилактическую беседу.

Ничего особенного, в общем. Не угрожали, не стращали, не размахивали перед носом уголовным кодексом. В общем дали понять, что не мое мол это дело ставить диагнозы лидерам государства и выставлять оценки их деятельности на благо советского народа.

На том бы и разошлись, но как-то не понравился мне сам факт того, что эта беседа вообще состоялась. В общем, как тогда писалось в протоколах, не пошел на психологический контакт с следователем, не отреагировал адекватно на дружеский тон, не стал признавать очевидного, не назвал ни одного имени. В общем как-то заставил следователя усомниться в том, что я перестану болтать что ни попадя и он зря теряет свое время.

Посмотрел на меня следователь и достал папку. Читай говорит, что про тебя тут пишут и занялся своими делами.

Тут я и прочитал. Список "писателей" включал почти всех моих друзей. Но самое противное было то, что писали они явно не под нажимом, а с таким неподдельным усердием и желанием, а также с личным мнением обо мне, как о человеке плохом, циничном, часто меняющим женщин ( это то тут при чем было?) Но писали, зло так, с таким стремлением утопить, с такими подробностями, с таким желанием описать все дерьмо в моем мусорном ведре, что понял, я что друзей у меня больше нет. Не всех конечно. Были и вполне доброжелательные тексты с явным желанием выгородить и не подставить. Но... их было так мало!

В общем открыл мне следак глаза на мое окружение.

Не по доброте душевной, а, как я потом уже понял, чтобы показать тщетность попыток собрать вокруг себя не безразличных.

Нету таких, как бы дал он мне понять. Кругом мерзавцы и если что то знают хотябы трое, то четвертым знающим уже будет он - следак.

И ничего я не смогу поделать потому, что таковы люди.

Бумаги о не разглашении содержания беседы я так и не подписал. Но слово дал, что не расскажу. На том и разошлись.

Ни одна из этих сволочей до сих пор не знает, что я знаю. Так и думают, что органы их прикрывали, а я лох, которого они водят за нос.

Кое-кто и заплатил за это. Но я не мститель, так что отделались легко и так и не поняли за что.

А на следака я не в обиде. Ему не позавидуешь. Та еще работа, дерьмо людское коллекционировать.

Давно все было. Может и в живых его уже нет. И жаль, что я никогда не узнаю, как он принял запрет КПСС и развал Совка. Не думаю, что застрелился. Скорее всего продолжил служить, как и раньше.

А почему нет? Он ведь знал людей с такой изнанки, что врядли был сильно удивлен массовому "прозрению" тех, кто состоял у него в стукачах, да и остальных, которые если и не у него то у кого-то другого состояли.

Зачем я это пишу?

А за тем, что в этом одна из причин того, что в СССР не был построен коммунизм.

Ну зачем коммунизм сволочам? А их было много и поэтому ничего не вышло.