Вопрос о Каталонии, руководство которой в очередной раз подняло вопрос о независимости от Испании, постоянно обсуждался во всех европейских СМИ осенью. 1 октября в регионе даже прошёл референдум, который вроде как должен был решить этот вопрос. Но не решил, и ситуация опять подвисла – более того, испанские центральные власти грозят в отместку приостановить автономию и ввести прямое правление. 

Каталония образовала единое государство с Мадридом более 500 лет назад, в результате династического брака владык двух королевств. Собственно, это и означало создание Испании, пусть даже на тот момент децентрализованной, так что государство, границы которого отчасти совпадают с границами нынешней Каталонии, является одним из её соучредителей. 

Тем не менее, это сосуществование зачастую вовсе не было безоблачным. После создания где-то 300 лет назад централизованного Испанского королевства Каталония окончательно утратила прежнюю автономию. Правда, перед Гражданской войной в Испании (1936-39) республиканское правительство восстановило этот статус, но победивший в войне фашистский режим Франко автономию Каталонии сразу же отменил – о ней нельзя было даже заикаться под страхом жестоких репрессий. 

Соответственно каталанский язык большую часть времени не имел официального статуса (дескать, это всего лишь наречие испанского – точно так же некоторые русские националисты отрицают существование украинского языка и украинской нации), а во времена диктатуры Франко был и вовсе запрещён – было опасно даже заговорить на нём на улице. 

Естественно, после смерти Франко и ликвидации диктатуры наступила реакция, и маятник качнулся в противоположную сторону. Сторонники независимости Каталонии существовали и сто лет назад (в 1930-е годы независимость там уже пытались провозгласить), но в последние десятилетия они серьёзно активизировались. Этому, кстати, способствовало недоведённое до конца разграничение полномочий между центральным правительством Испании и каталонскими властями – часть того, что им обещали, так и не вступило в силу. 

За последние несколько лет в Каталонии прошли целых три референдума или опроса о независимости – в 2009-2010, в 2014 и в этом, 2017 году. Все они были признаны центральными властями незаконными и не имели юридической силы, но политические последствия у них, конечно, были. Хотя в голосовании, даже по данным каталонских властей, участвовали всего 30-40 процентов избирателей (кстати, в списки избирателей почему-то включили не имеющих гражданства, но постоянно проживающих в Каталонии мигрантов-иностранцев), высокая доля проголосовавших за независимость (80-90 процентов) от числа пришедших создаёт впечатление всеобщей поддержки этого процесса. 

Тем не менее, по опросам общественного мнения, за независимость региона выступает не более 40 процентов населения, причём эта доля в последнее время сокращается. Иначе и быть не может, поскольку этнические каталонцы, из которых, кстати, не все выступают за отделение от Испании, составляют всего 35 процентов населения. Собственно, даже само проведение последнего референдума, который состоялся 1 октября, по тем же опросам одобряло значительное меньшинство населения. 

Так что если бы центральные власти официально утвердили этот референдум (конечно, прислав на все участки наблюдателей и т.д.), сепаратисты на нём, скорее всего, проиграли бы. Но увы, Мадрид не только объявил референдум незаконным, но и прислал на подавление мирных протестов отряды полиции центрального подчинения, которые избили сотни людей и просто счастье, что никого не убили. 

С политической точки зрения это была исключительная глупость, лишь умножившая ряды сепаратистов. Думаю, однако, что председатель правительства Испании Мариано Рахой (Mariano Rajoy), возможно, даже понимая контрпродуктивность подобных методов, иначе бы просто не поступил – ведь тогда он лишь ухудшил бы своё и без того довольно шаткое положение. 

Сейчас он возглавляет правительство меньшинства, которое имеет наименьшую парламентскую поддержку в современной истории Испании. А «потворство сепаратистам» могло бы привести к потере поддержки не только со стороны части электората, но и части депутатов, входящих в его собственную партию. Ведь эта так называемая Народная партия является прямой наследницей фашистской партии Франко, и её сторонники, конечно, выступают за «единую и неделимую» Испанию. 

С другой стороны, нынешний председатель правительства (Generalitat) Каталонии Карлес Пучдемон (Carles Puigdemont) недавно прямо заявил, что связан обязательством провести нынешний референдум, который должен был иметь обязательную силу. Он тоже представляет партию меньшинства и наследует прежнему председателю правительства, который был лишён поста решением мадридских властей после проведения «опроса» в 2014 году. Проведение ещё одного, уже третьего по счёту, «опроса», заведомо не имеющего юридической силы, вызвало бы явное недовольство сторонников его партии и, возможно, к провалу на следующих выборах. 

Вот он 1 октября и провёл референдум (решение о котором было принято каталонским парламентом незначительным большинством депутатов и с нарушением регламента), а центральные испанские власти невольно ему подыграли. Поскольку они пытались не допустить проведения этого голосования (изымали бюллетени, закрывали избирательные участки и т.д.), было объявлено, что голосовать можно на любом участке, т.е. сколько угодно раз, а уж о присутствии наблюдателей не могло быть и речи. 

В результате объявленное число участников подозрительно совпадает с числом участников опроса 2014 года. Примерно совпадает и процент якобы проголосовавших против отделения, хотя практически никто из реальных его противников в сложившихся условиях вообще не стал бы приходить на голосование. 

По объявленным итогам часть депутатов каталонской ассамблеи подписала декларацию о независимости Каталонии, но на голосование её не поставили, так что документ не имеет юридической силы – это, в сущности, лишь декларация о намерении. Буквально в тот же день не кто иной, как сам Пучдемон, заявил, что независимость пока откладывается, нужно договариваться с Мадридом и т.д.

Кстати, на днях появились публикации, обвиняющие Пучдемона чуть ли не в провокации – дескать, он подставил тех, кто ему поверил, и затеял референдум лишь для того, чтобы сохранить реноме в глазах своих сторонников. Думаю, однако, что это всё же не так или не совсем так. 

Скорее всего, речь идёт не столько о реализации любой ценой каких-то личных интересов (хотя, возможно, это тоже имело место), сколько о серьёзном просчёте. Для всех националистов это вообще характерно - в борьбе за достижение того, что они считают главной целью, эти господа закрывают глаза на многие обстоятельства, которые на самом деле играют важную роль. 

Взять хотя бы внешнеполитический аспект. Заявление о том, что для переговоров с Мадридом им нужен посредник, говорит о надеждах сепаратистов на то, что за границей их хоть кто-нибудь поддержит. Возможно, их вдохновлял пример Косова, но в рамках ЕС работают совсем другие стандарты. 

Даже после проявленной центральной испанской полицией неоправданной жестокости официальные органы всех входящих в ЕС стран не то, что не поддержали каталонское руководство в его стремлении к независимости, но даже и не проявили желания сыграть роль посредника. В частности, Еврокомиссия признала референдум незаконным. Ничего удивительного здесь нет – во многих странах ЕС есть свои национальные меньшинства, среди которых кое-кто с интересом глядит на Каталонию. 

Так что независимая Каталония, судя по всему, стала бы непризнанным государством – вроде Приднестровья или Нагорного Карабаха. Но это общая картина, для населения и руководства региона гораздо важнее отношения именно с Евросоюзом. 

Так вот, руководство ЕС прямо заявило, что при провозглашении независимости Каталония автоматически исключается из состава Европейского Союза и должна вступать туда заново (на что требуется согласие Испании, которая та, конечно, не даст). Для сепаратистов это весьма важный отрицательный момент. Хотим мы того или нет, но 90 процентов населения Каталонии желает видеть её в составе Евросоюза, а националисты вообще, как правило, «европейски ориентированы». Но это политический аспект проблемы, есть и экономический - для независимой Каталонии доступ на европейские рынки сразу станет затруднён. 

Вообще об экономическом аспекте сепаратисты, видимо, как-то не подумали - ведь 90 процентов каталонской продукции идёт в Испанию. Увы, после референдума уже началось бегство капитала. По неполным данным, с начала октября уже около 700 компаний вывели из Каталонии свои штаб-квартиры в другие регионы Испании. А это означает, что налоги с них будут получать уже там, а не в Каталонии. В бюджете региона образовалась дыра, и она, видимо, будет лишь расширяться. 

Почему же капитал убегает из Каталонии? Ответ простой – компании не желают навешивать на себя всякого рода таможенные пошлины, которые неизбежно появятся, если административные границы региона превратятся в государственные. А подобные убытки будут колоссальными - ведь, повторяю, 90 процентов каталонской продукции идёт в Испанию. Поэтому не слишком удивительно, что в состоявшейся 8 октября в Барселоне манифестации в поддержку единства Испании приняли участие даже руководители конфедерации промышленников Каталонии. 

Вообще в той манифестации участвовали около миллиона человек, и, вероятно, это был главный аргумент, заставивший руководство сепаратистов не спешить с независимостью. Пожалуй, недооценка «молчаливого большинства», не одобряющего отделение Каталонии, и является главным просчётом националистов. 

Сепаратисты, видимо, почему-то считали, что это самое большинство и дальше будет молчать, хотя Каталония постепенно превращалась в этнократическое государство. В частности, испанский язык в последние годы постепенно вытеснялся из официальной сферы. Если посмотреть сайты местных органов власти, то они довольно часто не имеют испанской версии, а в государственных учебных заведениях преподавание уже давно ведётся лишь на каталанском языке. 

В общем, ситуация всё больше напоминала советскую Прибалтику времён «перестройки». Разница лишь в том, что русскоязычные там составляли меньшинство, а в Каталонии испаноязычные находятся в большинстве. Ну и в том, что, как показала последняя манифестация, настроенные в пользу единства страны этнические каталонцы, в том числе весьма известные, зачастую не боятся высказывать своё мнение. 

Прошедший 1 октября своеобразный референдум, видимо, и стал тем толчком, который разбудил «молчаливое большинство», не желающее отделения Каталонии. Если сепаратисты будут и дальше гнуть свою линию, их противники также будут всё больше активизироваться, не желая вдруг оказаться за границей своей страны. 

Как известно, основатель Советского государства Владимир Ильич Ленин последовательно отстаивал право наций на самоопределение вплоть до полного отделения. Тем не менее, он подчеркивал, что право на отделение не надо путать с обязанностью, главное здесь – достижение национального равноправия. 

Как представляется, национальный состав нынешней Каталонии не даёт возможности провозгласить независимость в классическом её понимании. Вряд ли кому-то нужна вторая этнократическая Прибалтика, где представители титульной нации, т.е. нации, определяющей название страны, имеют все права, а права других наций ограничены – тем более, что здесь подобная конструкция явно будет нестабильной. Точно так же недопустимы и силовые меры со стороны центральных властей, способные только усугубить проблему. Тут требуется компромисс, причём с обеих сторон, и будем надеяться на то, что они на это способны.