|
Киев, за месяц до похищения Леонидаса (рассказ) - 2012.11.10 Автор: Дмитрий Чёрный
Киев, Киев, вот и Киев! сбылась отсроченная на четыре года мечта политзаключённого… но сколько за эти годы произошло, сколько всего народилось!.. прибываю один, лишь с рюкзаком на колёсах, в самом разгаре бабьего лета и дня. страхи по поводу задержания на границе – в качестве поджигателя и кощунника, - позади, они все остались в Днепропетровске, смыты тёплой водой в раковину баптистского храма. я пытаюсь с помощью других крупных городов, других столиц – разобраться в своей страсти к Тебе, Столица стартовая. своего рода измены (тут бы срифмовать: топография – порнография) не отдаляют, а приближают. меня удержали в предыдущий раз, в предыдущий приезд - от возможности нырнуть с головой в хитросплетения улочекиевских (так говорю, потому что просто пока не знаю, под какими чаще углами они пересекаются, слово прямое, разлома-угла в нём и нет) – заточили на сутки на окраину, в то самое РОВД, где работал в двадцатых Николай Островский, рабочий чекист. это всего лишь иначе повёрнутый формат дружеского общения – коридорообразная камера и во всю длину её нары. и просто носки товарища оказываются не в прихожей товарищеской квартиры, распахнутой одним из малоросских (да что скромничать, все родом оттуда – просто советских) марксистов – а у твоего носа. и ты уже страдаешь, ты уже вкушаешь долю зэка. и вдобавок просто ночной холод из просто не имеющего форточки зарешёченного окна - промораживает тебя, будто ты кусок говядины на полке-решётке холодильника. уж насколько хуже тем, кто не в КПЗ, а после суда и надолго – можно только оцепенело догадываться… но это всё осталось за турникетом-трезубцем нулевых. нынче и я другой, женатый, и Киев такой богатый: небоскрёбы, небоскрёбы вертикально выманивают с горизонтали рельсов... наконец-то прохожу пешим порядком от железнодорожного вокзала, чтобы доказать самому себе, как близок Крещатик. что он близок так же, как Бульварное кольцо для идущего от Комсомольской площади. компактный рюкзак-трансформер гремит колёсами не по рангу. в нём полпачки моей книги этого года, я вхожу победителем. спускаюсь слева по наклонному, вовлекающему в город мосту мимо автобусных зазывал: вот средоточие народной, почвенной философии перемещений. имена городов набили шофёрам оскомину пуще горькой редьки – их дикция размазана, точно чернозём на руках садящейся в маршрутку, к одному из них, нэньки с ведром картопли… эти сельские наряды, платья да платки не менялись с царских времён, пожалуй. я шагаю, вдыхая трудовой миндальный пот водил и их прокуренные выдохи, прикидывая, как мелочь гривен на ладони, россыпь названий городов, куда бы мог поехать по деньгам, «но мне туда не надо». Черновцы, например… но мне – сюда, прибыл на целых два дня (три ночи). шагаю не то, чтоб гоголем, но уж Чёрным точно. главное удостоверение моё – не паспорт, не даже загранпаспорт, взятый на худший случай про запас, а книга. только с ней сюда пускают – впускаю… я сам. и на обложке её, позади, ненавязчиво – красуются три реплики, как на защите докторской диссертации (книга-то прозы вторая). или как рекомендации в партию, коих достаточно и двух, но третьим, весомой чертой подписался Лимонов. грохот колёс рюкзака-трансформера возвещает о прибытии того, кто так сюда рвался, кто и не мечтал так запросто сойти с поезда и топать по улицам, с танковым треском по мостовой… первый уже не привокзальный, а внутригородской перекрёсток, светофорная учтивость. направо – сросшиеся за века дома, не разрушенные даже войной старушки без штукатурки, прямо – серый архитектурный сталинизм, где он есть, там и моей мысли развернуться можно… много кафе и бутиков, иногда инакость Киева в сравнении с Москвой неощутима – на малых масштабах, без второго плана. особенно если набредёшь на старый большеглазый светофор с доверчивой ресницею. тарахтящий мой рюкзак привлекает внимание то братвы, то гламурных див, то брюнетов-буржуа, по-домашнему сидящих и дымящихся - сигарно - в кафе. созданную за нулевые атмосферу этот грохот развеивает – ишь, какая птица из столицы, кто он, чтобы так громко тут проходить? инкогнито, и это прекрасно. быть узнаваемым писателем – стыд и срам. раскрытый агент своих собственных заданий-наблюдений. нет, ты должен всегда быть неузнаваем, невычисляем по собственным даже наводкам. вниз, по специально как для моего рюкзака покатому спуску, мимо пока ещё не дюже гарных дивчин (к центру улучшатся) – я вспоминаю этот манёвр направо по единственному маршруту к вокзалу. вот и памятник-Щорс приветствует – за меткость. красные в Киеве, не отступали только памятники, а значит и я ко времени. всяк входящий в город, в мирное или военное время - ощущает себя избранником, дошедшим до Рима по множеству для него лишь правильно сплетённых дорог. приобщается к древности стен, твёрдо выражающих многожизненность квадратуры, давно, непрервыно заселённой. даже идущий город разорять и покорять – поклоняется ему, читая знакомое стеннОе изложение веков, узнавая в нём знаки, углы, цвета родного миста или же завидуя по-деревенски… отчего-то никто не думает о том, как стены переживают им подобных, проходящих вот так мимо домов. все думают о живых, о современниках и современницах – мыли захватчика захватывает необходимое и невидимое сперва население, тайны окон – вот город… ботанический сад справа – не был мной замечен на пути прежде единственном, обратном, к вокзалу. остался в памяти парковой стеной, невидимой, «слепой» зоной слева. теперь справа, теперь всматриваюсь. действительно сад, много входов, не все открыты. на приступке сталинской ограды продают старые книги, как у Библиотеки Ленина, не наживы ради – а чтоб не прекращалось книгообращение, мыслетечение веков. жрецы книжных полок выносят из жилищ украиноязычные советские издания, о Николае Островском вот книгу, – как на панель. но и тут книги одомашнили пейзаж - за ними вполне тропический, судя по деревьям и искусственному рельефу. вот и первая станция метро – да-да, кажется, именно тут я впервые высадился… так – да не так. не «Арсенальная» она. первый раз прибывшего в Киев (и тоже после обыска при спуске в метро) Шапинов туда отвёз, кажется, по совету киевлянина Манчука… многолюдье, лотошники, сквозь которых приходится лавировать с рюкзаком – как часы, как дата, все эти фрукты и марки сигарет, пива. всё – маркёры момента. и даже предвыборные совальщики листовок цветастых. я тут не голосую, я не целевОй, но солидарный с левой боротьбой… грохочу, как карета по мостовой мимо - вглубь, вдоль… некое подобие бульвара возникло слева – узкое, пирамидально-тополиное. может, по нему пойти - ? – но как-то не скрашивают деревья автомобильного доминирования. прохожу здание социального назначения: хоть и с украиноязычным названием-табличкой, а типично по-постсоветски желтовато сереющее, выцветшее, но окна ПВХ имеющее. наружная реклама контрастирует с такими зданиями, как и проезжающие исключительно дорогие иномарки. впрочем, не разбираюсь. а вот рекламные слоганы поначалу веселят, даже наши «моторно-тракторные телесистемы»… когда бульвар разрастается до внушительных, московских размеров, а автопоток в пробке надоедает – решаю перейти, от выхлопов подальше и по собственной ориентировке к Днепру поближе. налево, всегда налево. слушаю попс-трэш-музыку из гламурного кабриолета, доверчиво выхлопам распахнутого, как рубаха его восточноватого водителя, слушаюсь красного секундомера светофора, в отличие от привычно-нетерпеливых киевлян, чем даже шофёров удивляю. а вот такой я нынче неспешный: с удовольствием зрительного поглощения подробностей города спешить не стоит, даже на перекрёстке… и вот теперь – где потише и деревьев побольше, я и сам стараюсь не греметь. педагогического назначения здание по другую сторону вулици, а на моей что-то банковское и стены новые, стеклянные. я погуляю тут, не прозваниваясь пока никому, поиграю путника, голь перекатную – а потом в «Пузату Хату», гривен-то надавали в Днепропетровске много, не везти же домой, надо опредметить или проесть… пожалуй, здесь и надо повернуть, увидев первый признак Крещатика – только вот под каким углом? – шагая прямо или направо… нет уж, прямо и налево, и стараясь не греметь на жёлтых плитах для слепых, их вельветовые параллели порой так рычат рюкзаком-трансформером, что машин громче. признак Крещатика – как-то мы с ним изначально и увиделись именно как с первым, - высоткообразное по башне судя здание, но невысокого роста, в масштабе киевском, широко распростёршее рукава и спуски, как клумбы. его, с пятиконечной звездой во лбу, как и полагается, не опишешь. оно – советская нэнька с рушником, и архитектурный сталинизм в нём, и украинская многоуровневая, многовековая благоустроенность, балконность. уют, не лишённый идеологической устремлённости, сказочно и призывно вырастающий из общего течения гранитного цоколя Крещатика. ещё не видно главной улицы, а предвестник глядит на тебя, дивится… я выспался – заблаговременно, понимая, какие страсти градоЕда меня ожидают здесь. посадка в поезд в семь с лишним утра, затем сон на второй полке в купе у туалета – тревожный и благодарный, под приглушённую речь пожилых попутчиков. так что воспринимаю всё теперь вполне скороспело, но и немного по-осеннему, зрело. это моё движение к Крещатику – долго зрело. переход выбрал в сторону национальной мозаики на стене, там дивчина и хлопец и венчики, семидесятничество во всём его советском, но и национально-костюмном цветении: всё на благо человека… и под гору, под гору, легче едет рюкзак мимо гостиничного на вид здания. когда б набрать Манчука? да, проезжая уличные кафе и вдыхая кофейный зазывный аромат – сложно не схватиться за мобильник вместо кошелька. поскольку не место красит человека, гостя столицы Украины, но люди красят место своей компанией. и нам бы сесть левым марксистским кружком за крУжками, хоть здесь… вот тут, у спуска в метро «Театральная» наберу его. гудки есть, но подходить не спешит. может, спит? а может – работа такая редакционная, не оторваться. ну, хотя бы перезвонит, освободившись, увидит, что вот он, тут он я… Крещатик пешеходен нынче – может, праздник какой? - съезжаю к нему, ныряю, как к Тверской нынешней по улице Станкевича бывшей. мимо ЦУМа, который на ремонте и выставил свои прошлые фото, чтоб пуще разыгралась ностальгия. большие, чёрно-белые, времён газировки за три копейки – говорил о ней как раз дедуля, культурный вполне дедуля, в купе, попутчик, - что они жили при коммунизме. негусто знает он о научном коммунизме, но в меру опыта – да, комплексные обеды, всё стоило символически. ходили почему-то обедать по крыше, так было ближе – тут, на Крещатике. праздный народ-нулевик гуляет. иду к Майдану. снова набираю Манчука – не берёт трубу по-прежнему. планёрка, может? пятница нынче, всё может быть, у некоторых так – а как в «Газете по-кивески» я уж и не знаю (и не знаю точно, там ли он трудится до сих пор, вот позор). пятница – ирландский день всевозможного, и в основном пивного отдыха, - можно подумать, что тут День Святого Патрика готовится. сцену собирают не только на Майдане, но и слева, у гранитной министерской стены, вдоль фирменного выгиба, точнее – вгиба с перспективой на зелень понадДнепровскую. идут мне навстречу дивчинЫ… и мужланы их немолодые, но орлами глядящие. и дождь назревает, как праздник. раз не могу дозвониться и не намечается от меня не зависящая траектория, надо ловить праздничность момента и сливаться с киевлянами в гулянии стихийном их: пройдя почту-телеграф-телефон, откуда будучи тут впервые звонил домой, сворачиваю налево. впервые Сергей Киричук открыл мне эту уютную впадину – дело было в то время, как в Москве с бутылками пива в общественных местах, на лавках и в скверах, особенно у Кремля начали вылавливать менты нашего брата и сестру. «жезл демократии» в период стабильности стал уликой. а щекастенький и кареглазый, как калорийная булочка с изюмом, Сергей показал снова демократию, на контрасте: взяли у лотошницы «Львiвского» и пошли дальше, в расходящиеся от впадины улицы-лучи. я спешил дивиться этой изобретательной кирпичности, с конца сороковых не состарившейся. ведь пытались воспроизвести лица домов и масштабность киевскую до разгрома Великой Отечественной… тучи наползли в этот раз, затенили это благословенное место, тот самый Майдан… смело гляжу в глаза местным ментам, смело грохочу рюкзаком и вглядываюсь в прохожих – не встречу ли того, кому безуспешно звоню? именно тут в последний мой неудачный визит мы откушивали пивка после всех испытаний, по утру. много открытых кафе на Майдане завелось с тех пор, когда пиво только с лотков тут продавалось. демократия развивается, обустраивается. теперь – целые веранды не только пива, но и яств. разливные сортА, красота. но не с кем присесть, да и лично мне-то пока нельзя расслабляться. зайду-ка в тот самый профсоюзный дом, культурно обогнув один из закутков-лучиков Майдана – вдруг встречу там товарищей, коль не пьют они прямо вот тут, словно и не уходили из лета две тысячи восьмого? о, тогда я тоже прибыл триумфатором! тоже с книгой, по тому же маршруту следовал, из Днепропетровска, с подругой и с целой пачкой «Поэм Столицы»... всё начиналось волшебно в тот день, а точнее – самое раннее утро. зубы чистили и освежались в комфортабельном туалете того самого профсоюзного здания, к которому направляюсь сейчас. мне и тогда казалось, когда подходил к нему со стороны Подола, что мелькают тут разные судьбы, нелёгкие ноши семейных обязанностей в лицах шофёров и прохожих. Мы-то с маленькой подругой шагали налегке – вес книги так поддерживал. в ней – тоже многосудебность и многодОмность, но другой, моей Столицы. и я приехал ею поделиться. с тех пор, мне кажется, тут кафешек добавилось. так и хочется увидеть кого-нибудь из антиглобалистов, весёлых марксистов… сохраняемая многими инфантильность светит улыбками поверх морщин – и тем даёт понять, что мы тут дома, приняты. вот этого мне сейчас и не хватает, хотя и беспокойства не вызывает. захожу за стеклянные двери и спрашиваю вправо у пожилой, но в очках своих зоркой дежурной: - Извините, пожалуйста, здесь есть офис «Боротьбы»? - Чей офис? - Организации «Боротьба». - Нет, такого нет… «и быть не может», могла бы добавить. лицо её выразило не просто незнакомость с таким названием, а, пожалуй, страх – какая вообще в этом здании может квартировать борьба? профсоюзы и борьба – столь разные смыслы, эпохи, настроения. пожалуй, я ей показался взломщиком мировоззрения, и возмутителем веками складывавшегося уюта этой полукруглой площади… шагаю дальше в сторону Днепра. и уже начинаю завидовать рассевшимся в кафе: на меня-то падают редкие, но всё-таки дождевые капли. им там уютно, в стеклопакетах и ароматах кофейных, а мне ещё надо как-то вызвонить товарищей. помнится, ещё у них была комната по ту сторону Крещатика, справа, поближе к музею… перехожу по забытому переходу подземному, в котором ступени не имеют за собой как бы стенок, проветриваются. бордовый, обкатанный шагами камень ступеней привычный, но свет, проникающий сверху в их тылы – нет. ветер начинает завихрять дождевые порывы – правда, пока это пылинки, не капли ещё. вот и гостиница имеется, и если мне хватило бы всех моих гривен и евро из заначки – то, пожалуй, только на одну ночь здесь вот, на Крещатике. подхожу к знакомому зданию и ощущаю всю его неприступную вертикаль. лишь один подъезд, нересторанный, небутИчный, а библиотечный и научный на вид, со старыми, советскими деревянными дверьми с доверчиво-большими (не антивандал) стёклами – похож на тот, что однажды пропустил нас, меня и рюкзачок мой, и там я оставил томик одной из последних книг, из опустевшей окончательно пачки… и сразу побежали с подругой в метро, чтоб на вокзал. кто ж знал, что в этот раз всё будет наоборот – с вокзала сюда… и никакого результата – не ломиться же, куда и не помнишь толком. ни этажа, ни названия тайного марксистского кружка при каком-то научном институте, да: пахло там древесиной такой шкафнОй, университетской… самое время использовать опцию «звонок другу», минутного отчаяния добавляет завитринное благополучие: рестораны, гламур. товарищ Чубатый со свойственной ему нервностью и авторитарностью требует из своего Тернополя, чтоб я немедленно купил здешнюю сим-карту, которая позволит ему звонить мне абсолютно бесплатно. рациональность веб-кудесника вернА: с роумингом мне на долго не хватит оставшихся средств, а звонков, может, придётся сделать немало. несомненно, офис МТС должен быть рядом. дыра в домах так и осталась: что за готэлем сразу. помнится, Киричук мне улыбнулся загадочно в ответ на вопрос – как так, в центре пустует место? оно под углом и неудобное – но и тут творился чёрный передел. видимо, все воюющие стороны здешней братвы друг друга поубивали, и осталось доходное место незастроенным, а только зарекламленным. и так себя уютно чувствуют здесь знакомые транснациональные киногерои и лейблы духов, дезодорантов… знало ли поколение «жившее при коммунизме», но что сменят его дети комплексные обеды, а заодно кумачовые лозунги на этих же самых зданиях? гляжу на крыши строго, поднимая взгляд от ресторанов и кафе с летними ещё террасами-стеклопакетами… небо сегодня непостоянство какое-то демонстрирует, просветы есть чего-то доброго в нём, это там, где я шёл пять минут назад, на стороне профсоюзного углового. чтобы продолжить движение по этой стороне – надо лезть подземь. а то – в те кафешки слева так и подался бы, сесть поесть, выдохнуть волнение. но надо до того, как дождь ливанёт уже не пылью, а струями, – купить симку. вопрос ночлега следует решить. сносит почему-то меня снова к впалости майданной, направо теперь. хочется прогуляться по самому Крещатику – там, где перекрыто движение. почему им всем можно, а мне – нет? уж раз сюда добрался… дождик решил помедлить, пока я выбираюсь из подземного перехода – возле того же углового телеграфа-телефона… тут можно выйти на проезжую часть и уголком, наискосок подойти к ещё не собранным каким-то сценическим рагулькам. и пойти, наконец, по прянично-праздничной пешеходной части Крещатика. вот уж строили-то после войны – чтоб никаким новым снарядом не разбило. импульс был созидательный – невероятной, атомной силы… впрочем, и война уже новая грозила – сметающая любые тверди… однако в социалистические гранитные рамки вселились капиталистические бутики – этот постмодерн стал буднями не только киевлян. конфликтуют тут линии: выпрямленные, гладкие металлические рамы-витрины, внутреннее минималистичное убранство всего новогламурного - и рельефно-каменное обрамление (а если взять выше, где ещё не заменили на ПВХ – сопротивляются материалам-новосёлам советские деревянные рамы, тоже сработанные на долгие годы). вот, зажатый в фасадных домах и нашей Тверской улицы Горького, и киевской главной улицы классовый конфликт линий, материалов – сопромат социализма, если кто-то вглядывался в такие нюансы… по московским меркам это никакой не выход из метро: однако, припоминая, что здесь у вселившегося в угловатое восьмидесятничество Макдональдса проводили акцию Чегеварцы во главе с Киричуком, признаю, что и сам из этого метро выходил пару раз… так меня приучал наш мытищенский эмигрант в эти благословенные края, Шапинов – жить на скорую ногу тут. но сейчас я приехал для своей медленной ноги… и иду меж очень прилизанных, музыкальных, инициативных молодых киевлян – со своим грохочущим рюкзачком. Вот и офис МТС, я угадал – точнее, видел его мельком, и шёл по этой зрительной кратковременной памяти. к подворотне - ведущей в сказку, тут много таких входов. в сказку и Европу, сразу же – хмурый простенок из детских фильмов, то ли «Электроника», то ли «Буратино», но и так рисовалось нам будущее, подростковое, далёкое, прекрасное, иностранноё, ещё чёрт знает какое. всё-таки вовремя я поднялся сюда: вот и дождь ливанул уже откровенно! действительно дешёвые тут симки: и выбор довольно прост, либо сугубо киевская зона приёма и подешевле, либо шире и подороже. покупаю широкую, за пятьдесят гривен, благо пока их много, но на гостиничный ночлег на три раза точно не хватит… поэтому – в одном лишь этом мобильнике и кроется спасение моЕ. не спешу в процедуре покупки и установки: дождь льёт по-прежнему напористо… как-то вкрадываюсь в киевский будень-праздник. посиживая на диванчике, запихивая в рюкзак другую симку, сибирскую, из второго слота мобильника, теперь занятого точно такой же красной симкой, но с местным оттенком. все оттенки красного… неплохой слоган для моторно-тракторных телесистем , но не купят… выхожу неспешно под утихающий, послушный дождь уже с твёрдым намерением не только созвониться с Чубатым (он перезвонит сразу же, надо только чтоб номер определился), но и поесть в ближайшие полчаса. для этого надо пройти известный мне Крещатик до рынка Бессарабского – очень вовремя мне посоветовал нынешний басист «Братьев Гримм» туда заглянуть. мы с ним пишем в Москве альбом «Эшелона», а он постоянно куда-то гастролирует, вот и тут сориентировался… Чубатый порадовал: он уже озадачил всех киевских товарищей тем что я прибыл: даже экс-депутата Рады Терещука побеспокоил, вызнавая правильность номера Манчука. шагаю среди сигарных дымов и хипстеров, бардов и карнавально раскрашенных студентов… пора, пора пообедать полноценно: в Днепропетровске с этим, увы, были сложности. как всё-таки безвкусно вписаны в скалистые эти стены гладкие витрины бутиков! балкончики всеохватной недовысотки-нэньки – меня понимают. но и они уже классово разрозненны: одни опластмассились, другие ещё держат стиль. и на форточках антикомариные сетки по-советски, а рамы коричневые… назойливость витрин способна даже на такой короткой и незнакомой дистанции надоесть и оттолкнуть. точно такое же давление этих стеклянных плоскостей ощущаешь на Тверской, 4… обгоняя парочки праздных неспешных киевлян, с подведёнными глазками, нагЕленными волосами (кавалеры - тоже), в гламурных атласных трениках – сворачиваю левее, перед зданием рынка. на лавке тут справа бомж спит, такие контрасты демократии: сигарный дым смешивается с похожими флюидами, но нечистотного происхождения. о, выше уже видна «Пузата Хата»! Костя из «Гримм» точно всё описал. плетущиеся вверх медленнее меня бомжи, брезгливо обходящие их интуристы, реклама Турецких авиалиний, теперь мне знакомых – всё собралось за поворотом с Крещатика, уголовщина какая-то… ничего, сейчас это всё миную, по переходу пешеходному добропорядочно перебегу и подкреплюсь. и думаться лучше будет. при такой пропускной способности – за подковообразной узкой лестницей мелковата дверь, на первый взгляд… там и второй этаж имеется, но я вижу вблизи уже удобное место не только для себя, а и для рюкзака, чтоб подождал, пока буду с подносом ходить. помыть руки, наконец-то! и даже посушить. очереди нет, поэтому схватив два салата, помидорно-луковый и свежекапустный с огурцами, спешу к супам, но гостеприимного борща нет, зато солянка имеется. с ней уже знаком по Днепропетровску, и конечно не откажусь. и с котлетой по-кивески овощей пареных – знаю, что они, скорее, красивые, нежели вкусные, но сейчас хочется таких цветных. и сока яблочного, и хлеба здешнего фирменного (впрочем, в «Му-Му» похожий, чёрный, вроде рижского советского). укладываюсь в пятьдесят гривен, обед стоит как сим-карта… наверное, просчитано планировщиками интерьера, дизайнерами, как влияет на вкусовые ощущения и насыщение (психологическое, не в последнюю очередь) деревянность, массивность стульев, столов и музыка, такой аппетитный, непринуждённый джаз, а иногда даже что-то из рока на мове, нетяжёлого… съедаю всё так быстро и чисто, что даже как-то насладиться национальным колоритом некогда. даже упавшую на джинсовое колено большую крошку хлеба поднимаю и съедаю: кто знает, может, ждёт меня бессонная ночь блужданий… а, Киев? ты меня приютишь, когда стемнеет? пока-то небеса благосклонны: семь вечера, тучи разошлись и светло-лазоревый вечер неспешен, почти неощутим. или бродить в ночи, чтоб не замёрзнуть, а потом всё же отогреваться в каком-нибудь кафе внезапным кофием – моя планида?.. номеров телефонов у меня теперь больше – здешних людей. и ещё Саша Мухарев говорил о своём знакомом писателе здешнем. на крайний случай… молодец – не всякий такое предусматривает. но мы спешить не будем. сползём с рюкзаком обратно к Крещатику и вольёмся в его подземные коридоры. надо ещё пошататься тут беспилотником-бесприютником, бесцельно – то есть не имея точки приземления конкретной… магазины тут, магазины – вынырнул налево из стеклянного подземелья, в ресторанно-гостиничную мрачнокаменную и золотистую фешенебельность. какой-то гламурный двор самого тыльного по моим представлениям здания Крещатика, как бы кргулопОпость придающего упитанной улице… снова вниз, чтоб перейти улицу, всё же. узкие коридорчики, но вместительные магазины. все светятся благополучием, имеющим атомарную структуру, разбираемым по ценникам. вспоминаю у витринок, как вёл меня здесь где-то Шапинов, невольно демонстрируя евроэстетику, вальяжность этих плавных переходов метро в товарный мир… в этот раз я ни разу в метро не спущусь. так загадал-задумал. незачем: я теперь пешим порядком овладеваю пространством, по-свойски, по-солдатски, без проводников. и выносит меня где-то уже за Красноармейской течение города – не то, чтоб многолюдное, но так просто тут полагается, идти, не останавливаться. и времени много – пока не кончится предполагаемая планёрка и моё спокойствие… и нехоженность влечёт, и даже грохот рюкзака не нарушает удовольствия от мягкой, ласковой поступи по асфальту… да, тут полагается чаще не ходить даже, а сидеть – открытые веранды и просто столики на асфальте, экспансия кафешного сезона… неожиданно быстро выруливаю к новому совершенно району, олимпийскому. хоть сюда и не захаживал прежде, но видно, что и белокаменный круглый стадионище с гигантско-насекомыми металлоконструкциями, и многое от него видное небоскрёбное (другая перспектива – тон задаёт здание, являющееся точкой отсчёта) – построено уже после две тысячи восьмого, года рождения предыдущей книги моей… и тут срабатывает магнитное поле всякой находки в нехоженых местах. я вроде иду-то по обыкновению, бессистемно, куда глаза глядят – но именно тут и ответ, и закономерность. вот и старые дома помогают некоторое время, уже зажжённые окна их, это быты-ровесники мои, тут можно угадать кадр из знакомого фильма, подрисовать. санки на балконе, пакет-мешок (что я говорю тут на непонятном языке? кулёк, конечно») за окном на гвоздике… но тут же, контрастом – грохот близкого стадиона, там начинается чей-то концерт – судя по пульсу низкочастотному – нечто из формата техно или даже рэйв, подумал бы я, будь это конец ХХ века… спортивность, олимпийскость приковала. вижу этот стАдиум с разных ракурсов и кружу как-то пьяно всё где-то поблизости, а он всё грохочет, а вечер всё темнеет… но и веселеет. вот вроде станция метро, и я ухватился шагом за прямую, отмагнИтился от гравитационного притяжения стадионного… нет, в метро это новое не спущусь, пройдусь. вся моя хитрость, стиль – в виде деловом, словно качусь с рюкзаком по точному адресу, но на самом деле – оглядываюсь жадно, как во сне, потому что всё внове, и повороты неизвестны… таков мой тайный, только мой, странный – кайф. длинный квартал какого-то научно-исследовательского института – недовыселенного капитализмом, ещё своим бетоном и стеклом, цехами распирающего коммерческие рамки… здания с телеграфным стеклом (как учил поэт и архитектор Нилин) в СССР не знали республиканских границ. поэтому наш зеленостекОльный (близкий к морской волны цвет нижних половин этажей в «клеточках» научных зданий) Зеленоград легко узнаётся и в Киеве, вот в этом закутке – а электрические часы, светящие сквозь вестибюль, уже запертый – уже восьмидесятые… время во всех смыслах – просвечивает сквозь самоё себя тут. я совершенно один на узкой улице. и накатывает слабохарактерное одиночество, пока колёса рюкзака плавно гулом следуют за мной вдоль цеха – надеюсь, цеха. мол, темно уже в городе, а ты что-то и не суетишься, и не звонишь никому, время-то к восьми уже…
Продолжение следует |
|