Подумалось вот что. Антиутопии ХХ века в основном были заняты темой "тотального государства". Во всяком случае, если говорить о первой половине ХХ века. Линия "Мы" (Замятин) - "О дивный новый мир" (Хаксли) - "1984" (Оруэлл) совершенно очевидна, но кроме этого и тогда, и позже создавалось множество мелких антиутопий, антиутопий-рассказов разных авторов, где обязательно фигурировало тотальное, все контролирующее государство; скажем, туда же можно отнести и Брэдбери с его "451 градусом" и даже Азимова с "Концом Вечности".

Это Государство представлялось основным врагом личности, всесильным бездушным монстром, который контролирует каждое дыхание, предписывает каждый шаг, запредельно жестоко наказывает и убивает.

Это на поверхностный взгляд представляется "антисоциалистическими идеями" (если, конечно, придерживаться примитивных идей фон Хайека, где социализм - это любой "государственный контроль", независимо от типа экономики). Но на самом деле создатели антиутопий не всегда были антисоциалистами, скажем, "Дивный  новый мир" - явная пародия на современный капиталистический мир потребления и неравенства.

Видимо, это связано со страхом перед растущими империалистическими державами. В 19-м веке все было еще как-то по-деревенски мирно - масса натуральных хозяйств,  никому не подотчетных людей, детей воспитывают и учат как попало, если что-то не так - всегда есть куда бежать, эмигрировать, где обосноваться. Войны более-менее локальны и не так уж смертоубийственны. Первая Мировая внушила настоящий ужас - и это был ужас перед мощью государственной военной машины; естественно, что наиболее чуткие люди уловили те возможности, которое может обрести государство в области тотального контроля за всем и вся. Всеобщая паспортизация, всеобщее школьное образование, индустриальные монстры, где человек окончательно превращен в винтик механизма, все это были уже проявления тотального контроля; ну а фантасты додумывали, давали волю своим страхам. Строятся гигантские тюрьмы, концлагеря (не только в "тоталитарных государствах"), мощные трактора сметают с земли последние независимые полунатуральные крестьянские хозяйства, идеологии становятся всеобщими (опять же, это характерно вовсе не для "тоталитарных",  но для буквально всех империалистических государств, в особенности как раз для "демократических").

Теперь мы живем в этих антиутопиях, мы живем в осуществившемся кошмаре государственного монстра, от которого и деться-то некуда. Но никого это не пугает.

Мы привыкли.

Новые антиутопии, истории страхов ХХI века - совсем о другом.

Они в первую очередь о неравенстве. О том самом предугаданном "разделении на две неравные части, и меньшая часть навсегда обгонит большую".

Это предвидение естественного хода событий. Окончательное разделение на чистых и нечистых не за горами, оно уже происходит и сейчас. Но может наступить и последняя черта: искусственно созданное генетическое неравенство, окончательное физическое отделение богатых от бедных.

В "Элизиуме" "чистые" отделяются от мерзкого кишащего, "никому не нужного" человечества, чтобы жить в красивом "биотопе" высоко над землей. Они недосягаемы - "биотоп" несложно охранять с помощью обычной ПВО.

В "Голодных играх" опять же в постапокалипсисе небольшая кучка людей захватывает ресурсы, заставляя массы работать на себя. Контраст между зажравшейся кучкой богатеев с искусственно моделированной внешностью, их обслуги - и массами простых голодных людей, рабочих.

Оно, повторяю, есть и сейчас. Но неравенство все усугубляется. В ХХ веке казалось, что наоборот, угрожает "всеобщее равенство" - перед государственным монстром и простой рабочий, и умник-профессор - ничто. Сейчас же понятно, что равенства не будет ни в коем случае, разделение по уровню богатства растет даже в странах Золотого Миллиарда, богатые становятся богаче (и как следствие - здоровее, дольше живут, умнее, красивее, психически уравновешеннее), бедные все беднее.

Это очевидно каждому, и более чуткие создатели антиутопий первыми улавливают это и воплощают в картинах мрачного будущего.

Видимо, со временем мы и к этому привыкнем, и даже будем считать, что иначе невозможно.

Во всяком случае, те, кто попадет в категорию "чистых".