4. 

Весь следующий день Николай Сергеевич замешивал химический раствор, на основе которого должно было получиться вещество, эквивалентное по своей взрывной силе тротилу, а может быть даже и помощнее. Он не раз уже изготавливал такую продукцию для бытовых нужд. Например, когда надо было расколоть старый фундамент заброшенных зданий колхозных коровников. Лучшей взрывчатки не выдумаешь: несколько сотен грамм, и монолит разрывало на вполне транспортируемые куски, которые впоследствии шли на хозяйственные нужды его приусадебного участка. 

Митрич с Горынычем вырабатывали тактический план: из нескольких объектов свой выбор они всё же остановили на здании «Апекс-банка», так как уже более или менее были знакомы с местностью. Да и после дискуссии они пришли к выводу, что удар по банку, оформленный в идеологическую оболочку, был бы знаковым действом, способным вдохновить честных людей. Пробуждением народа больше всего был теперь озабочен Горыныч. Он искал эффективные методы для того, чтоб это мероприятие не слилось стараниями правоохранительных органов и средств массовой информации в одно русло вражды криминальных группировок. Ему хотелось ярко продемонстрировать свою пенсионерскую причастность к грядущим нападениям: Горыныч мечтал, как народный мститель, вынести на суд общественности этот поступок, ощутить поддержку миллионов, ограбленных государством, «Спёрбанком» в девяносто втором и частными банками в девяносто восьмом. Снова завязалась недолгая конструктивная дискуссия, и было принято решение разослать после проведения операции послание во все более-менее значимые информационные агентства. Послание, в котором бы сообщалось о причастности к этой операции новой патриотической организации, а также были бы описаны все злодеяния этого представителя азербайджанского народа. 

Также в проект обращения внесли предупреждение всем коррумпированным чиновникам любого уровня власти о том, что их ждет печальная участь, если они будут продолжать заниматься госбандитской деятельностью. Наряду с этим в сообщении содержался призыв к дремлющим гражданам: организовывать ячейки активного сопротивления оккупационному режиму и при каждых удобных случаях, предварительно осудив негодяев судом чести, подвергать их суровой каре. Свой первый проект «экса» решили реализовать завтра вечером. 

Среда наступила как-то скоро, это если не считать дискуссии до часу ночи, да ещё невозможности сомкнуть после неё глаз до двух. В остальном ночь прошла спокойно, и даже не верилось, что время подходит к одиннадцати, когда зазвонил будильник. Попили чай с баранками, приготовили сытный завтрак, яичницу с  ветчиной, и начали сбор. 

Вся сложность операции заключалась в том, чтоб проехать через посты ДПС и случайно не попасться на каком-нибудь из них. Где любой дотошный дэпээсник мог докопаться до подозрительных вещей. На всякий случай решили не брать с собой огнестрельного оружия и ограничиться лишь катапультом с тяжелыми болванками, ещё прихватили бруски взрывчатки, которой Николай Сергеевич нахимичил аж два килограмма. Взрывчатка была распределена на десять равных частей, в каждом бруске содержалось по двести грамм вещества. С собой решили взять пять брусков, так как по расчетам их килограмма вполне было достаточно для того чтобы разнесло в пыль часть здания банка. 

Наконец, решили выезжать: рабочий день заканчивался и подходило как раз то время, когда улицы были относительно пусты. То есть рабочие и служащие были уже дома, а бандиты и проститутки ещё не вышли на промысел. По милицейской статистике это время было самое благополучное - в смысле малого числа совершаемых преступлений. В связи с этим российские копы дарили себе дополнительное время, используемое для личных нужд. А нужды у них были самые что ни наесть обыкновенные. Поедание высококалорийной пищи в незаконно закреплённых за каждым милиционером шашлычной или баре. Благо забегаловок, доступных по цене только милиционерам и бандитам, в реформированной России было предостаточно… 

А в Москве того, «нулевого» времени шалманы-забегаловки просто росли как грибы. Кстати, по их названиям можно было изучить весь восточный фольклор и географию Кавказа, центральной Азии и Аравийского полуострова. Туристы из западных стран иной раз даже удивлялись, что Россия преимущественно христианская страна. Некоторые искренне были уверены, судя по кухне, предложенной им на улицах Москвы и по названиям разных харчевен, написанных Арабской вязью, что Россия — это мусульманский халифат. Да и сами местные аборигены не могли припомнить названия какого-нибудь национального блюда. И зачастую при ответе на такого рода вопросы припоминали: шаурма, люля-кебаб, хачапури и конечно же биг-мак… 

Митрич точно подметил, что возле намеченного для проведения праведной акции возмездия объекта не находилось мест, услаждающих желудки сотрудников МВД. Так как банк находился в относительно безлюдном месте, по причине своего расположения среди административных зданий, особых мер предосторожности предпринимать не имело смысла. Лучше было уже сосредоточиться на воплощении плана в жизнь и маскировке. 

Лихо подогнав автомобиль к заранее намеченному месту - к  удобной для развёртывания спецсредств площадке, старики начали по отработанной за ночь схеме располагать нужное им оборудование под видом дорожных рабочих (оранжевые замасленные жилеты приберёг для такого случая вездесущий Горыныч – позаимствовал у лобненских собутыльных автодорожников). Даже люк один возле жигулёнка своего открыли для натуральности.  Выгрузив и установив как бы для работ над канализацией на триноге катапульт, они взвели его в боевое положение и зарядили семидесятикилограммовой стальной овальной болванкой. Николай Сергеевич подключил сканирующее устройство к небольшому монитору, стоящему в салоне автомобиля. Прибор способен был смотреть сквозь стенки. На основе отсутствия теплового излучения стало ясно, что в помещении в радиусе двадцати метров от точки, намеченной для атаки, не было живых существ. Кроме разве что тараканов, так как всё же очень мелкие жизнесвечения прибором улавливались. Но тараканы, конечно же, неспособны были остановить намеченное мероприятие. И стальная болванка с неописуемым посвистом взмыла в воздух, в сторону здания банка, окруженного двойным глухим забором. Пару секунд, и приличная трещина с треском пошла со второго этажа чуть ли не на первый. А в месте непосредственного попадания болванки образовалась корявая пробоина. Недолго ожидая своей очереди, в продолбленное отверстие полетел килограмм взрывного вещества… 

По заданной траектории связанные между собой взрывные шашки влетели точно в центр проёма. Какое-то время не было ничего слышно, видимо догорал бикфордов шнур, старики воспользовались паузой и отошли за бетонный забор. Присели, машинально закурили, и тут раздался мощный взрыв. Со стороны банка поднялась густая завеса. Пыль, дым, огонь, обломки какой-то мебели и ворох разноразмерных бумаг - всё это клубясь открывало зрителям причудливые картины, напоминающие сцены апокалипсиса. Немного осколков бетона долетели даже до автомобиля, впрочем, не причинив ему серьёзного вреда. Осколочный вихрь стих, в здании банка начался пожар, завораживающее зрелище, но смотреть было некогда. Они, не теряя времени, быстро загрузили катапульт в машину и рванули подальше от этого места. 

Метров через пятьсот им навстречу уже мчались пожарные машины. А ещё через несколько минут, когда их жигулёнок мчался уже в общем потоке транспорта, они могли видеть, как из разных халявных закусочных в автомобили с мигалками загружались экипажи сотрудников патрульно-постовой службы МВД. 

Описывать, как наши борцы доехали домой не имеет смысла: ничего экстраординарного не произошло. А вот то, что они увидели в новостях через полчаса их потрясло и обрадовало. Новостные программы всех телеканалов наперебой комментировали произошедший взрыв в здании «Апекс-банка». Представители спецслужб не могли объяснить способ проведения этого как они выражались теракта. И констатировали, что это сделала группа профессионалов с очень высоким уровнем подготовки – возможно из «Альфы», бравшей дворец Амина в Афганистане, на это указывал «почерк». Так же сообщалось, что жертв в результате взрыва не было и ни один сейф не взломан. Как водится, взрыв поначалу отнесли в разряд, так сказать, банковской конкуренции... 

Но постепенно, о чудо, начали всё настойчивее выдвигать другие версии. Выяснилось, что когда пожарным удалось погасить пламя, в здании эксперты-криминалисты начали находить множество брошюр ваххабитского содержания. Так же в изобилии здесь валялись пакетики с белым порошком, результат предварительной проверки показывал, что это героин высокого качества. Но самое ужасное, что среди этой дряни в земле было найдено множество крупных фрагментов древних икон, выкраденных из иконостасов. Под объективами телекамер и под давлением неопровержимых улик следователи начали выдвигать смелые, сенсационные версии. 

Мгновенно принимались одни решения за другими, генералы МВД начали раздавать громкие обещания, а потерпевший, банкир Алик Абдуллаев, у всей страны на глазах начал превращаться в обвиняемого.  Пока генералы отчитывались на импровизированной пресс-конференции, эксперты-криминалисты, перерывая буквально каждый сантиметр прилегавшей площади, выдавали на-гора, сортируя по тематике кипы литературы с ичкерийской символикой и пакеты с белым порошком. Особо бережно обращались они с древними иконами, тщательно очищая их своими спецсредствами, укладывали в пластиковые пакеты. Некоторые фрагменты иконостасов узнавались сразу, так как они давно проходили по сводкам МВД и Интерпола, и считались безвозвратно утраченными. Например, такой шедевр, как «Илья-пророк» шестнадцатого века, пропавший ещё со времён передачи Соловков в ведение силовых структур для известных всем целей. Кстати, «Илья» почти не пострадал, - сообщали ведущие теленовостей, - недаром в его небесном ведении находятся гром и молнии. Выглядел он как-то странно, празднично. Шло от него какое-то непонятное, доброе тепло и в то же время жёсткая старческая справедливость и мудрость. Как будто в своем освобождении он сам принимал участие. 

Через несколько часов поступила информация, что Абдуллаева задержали на выезде из города на посту ДПС. Он предлагал крупную сумму наличными долларами за свою свободу, но милиционеры были беспристрастны, да и видеокамера круглосуточного наблюдения, работающая на посту, напоминала им об их долге и ответственности. 

В целом результат операции, по мнению наших партизан, был положителен, но и непредсказуем. Ибо существовало одно «но»: в основных версиях произошедшего муссировалась точка зрения, что это месть криминальных структур банкиру и не более того. Самые смелые версии базировались на «чеченской почве»: мол, кто-то из диаспоры кому-то не доплатил за что-то, вот и результат. Такие мнения и теории, естественно, не устраивали подлинных авторов сенсации, и они решили в резкой форме заявить о себе в лучших традициях подпольных партизанских организаций современности. 

Срочно был составлен тот самый, продуманный ночью, но так впопыхах «дебюта» и не напечатанный, не разосланный ранее текст, разъясняющий, кем и почему была совершена эта акция. Так же было в послании заявлено, что это только начало крупномасштабных действий против коррумпированного антинародного режима, воцарившегося на просторах некогда могучей советской империи. В послании убедительно предлагалось власть имущим кардинально изменить грабительскую, хищническую политику приватизации в стране и незамедлительно перейти к формированию правительства народного доверия, состоявшего из представителей всех значимых партий и фракций парламента. Для выработки нового курса развития страны, направленного на восстановление социальной справедливости в обществе. 

Текст был записан на дискету, так же туда поместили адреса ведущих российских и мировых информационных агентств. Естественно по конспиративным соображениям сообщения решили отправить из интернет-кафе, коих в Москве, да и в Подмосковье было в достатке. Но местные интернет-забегаловки были отброшены в принципе - по причине территориальной близости с их «ставкой». 

Свой автомобиль загнали в гараж на всякий случай. Поймали такси и практически в ночи Горыныч и Михаил Дмитриевич помчались в Москву. Почти сразу на Дмитровском шоссе в кинотеатре «Волга» обнаружилось интернет-кафе, о чём гласила рекламная, вся в огнях, зазывающая надпись. Но всё же территориально этот вариант был ещё рискован. Поэтому решили поехать дальше, к Савёловскому вокзалу. Там Горыныч знал минимум два интернет-кафе. Наконец, приехали, расплатились с таксистом, зашли в кафе заняли свободный компьютер. 

Долго мудрить с интернетом не пришлось, так как для отправки сообщения всё было готово заранее. Лёгким нажатием на клавишу послание было отправлено с только что созданного адреса по заданным адресам с электронной скоростью. Примерно с такой же скоростью старики вышли из кафе и, остановив очередного частника, отправились к станции метро «Дмитровская», где рядышком располагалась платформа для посадки в электричку Савёловского направления. Электропоезд появился минут через  пятнадцать и унёс подпольщиков от возможной опасности. 

Уже на следующий день с утра новостные программы объявили, что дело о взрыве банка приобрело никем не прогнозируемый оборот. Дикторы наперебой твердили, что ответственность на себя взяла доселе неизвестная организация «Революционная Красная Армия». Так же дикторы передали часть требований, выдвинутых организацией. 

Естественно, о призыве к народу вести беспощадную борьбу с предателями России, окопавшимися в Кремле, СМИ умолчали. Но это не беда, так как на адрес их электронной почты стали приходить восторженные отклики сторонников таких методов борьбы. Это обстоятельство ещё раз доказало, что склонность в народе к конкретным действиям не умерла, а значит, у страны ещё есть шанс на спасение. 

Почти весь следующий день старики не выходили из дома, то и дело припадая к голубому экрану. Но основным занятием у них было планирование силовых и информационных мероприятий, направленных против режима. Этим занимались Митрич и Горыныч, а Николай Сергеевич химичил, восполняя взрывные фонды. 

Их работа постоянно прерывалась различными дискуссиями, основным генератором нетрадиционных мнений был, бесспорно, Горыныч. В этот день он вытащил на обсуждение мало кого интересовавший (в качестве осмысления атак на банк «как опору режима») вопрос о наличных деньгах, и затянул своих собеседников в долгий спор на эту тему. Основной акцент он делал на том, что в нынешней ситуации, при таком научно-техническом развитии человечества (в частности, электронной сферы) единственным платёжным средством должна быть личная электронная карта. Несгораемые и неотчуждаемые заработанные средства хранились бы на ней – трудочасы ранне-советские, по сути своей. Это, по его мнению, полностью искоренило бы взяточничество и коррупцию. Естественно, информация о содержавшихся на карточках граждан платёжных электронных единицах должна была бы контролироваться центральным компьютером. И в случае попадания на счёт человеку необоснованных средств, карточка мгновенно бы блокировалась, до решения специальной комиссии дежурных диспетчеров или каких-нибудь других контролирующих органов. 

Но, пожалуй, более всего интересно было мнение Горыныча о Белоруссии и её президенте. Он не испытывал особой эйфории от желания этого безусловно честного человека заключить союзный договор с Россией. Но, с точки зрения Горыныча, со стороны российского режима ставились многочисленные препоны на этом пути, которые в конечном итоге наверняка приведут к насильственному свержению президента-патриота. В качестве примера он приводил Югославию, где безусловно при согласии руководства России был свергнут последний дружественный нам лидер восточной Европы. При таких обстоятельствах президенту Белоруссии, безусловно, нужно идти на яркий и непредсказуемый шаг, таким шагом Горыныч считал намеренную военную конфронтацию со столь нелюбимыми в российском обществе прибалтийскими государствами. Этот шаг наверняка бы сплотил белорусское общество, окончательно уничтожив цеэрушную оппозицию. Так же, несомненно, такой поворот дел окончательно раскрыл бы агрессивные планы Запада и заставил либерал-оппозиционеров делать безрассудные поступки. В свою очередь общественность России, причём разных спектров, наверняка сплотилась бы вокруг идеи поддержки в этой ситуации Белоруссии. Как водится, нынешние правители России наверняка попытались бы затушить волну такого неконтролируемого патриотизма. Это бы, в свою очередь, привело к противостоянию внутри России патриотов и приватизаторов - в выгодных для оппозиции условиях. Несомненно, такая идея несла в себе опасность интервенции…

- Но чего её бояться-то? - крыл козырями Горыныч, - когда по сути силовые структуры нынешней России выполняют все функции оккупационных войск, как правило, ссылаясь на присягу и указы верховного главнокомандующего и по совместительству президента! 

Тем временем, к вечеру начали приходить через телевизионную трубку сенсационные факты о связях Абдуллаева с высшим руководством страны, и, в частности, о его контактах в администрации президента. Это дрались уже между собой либеральные телеканалы (НТВ, ТВ-6 и РенТВ) и находящиеся под кремлёвской опекой – Первый, РТР и ТВЦ. Старики потирали руки от избытка радостных эмоций. 

- Разворошили-таки это осиное гнездо! - приговаривал Митрич, - всего один направленный взрыв, а сколько «убитых». 

- Это ещё цветочки, - вторил ему Горыныч, - настоящие наши действия уже на их территории впереди! 

Обычно немногословный Николай Сергеевич просто добавил, что надо дожать эту кремлёвскую банду и очистить древний символ России от скверны. На основе таких радостных вестей они решили составить прямое обращение к народу и запустить его гулять по интернету, на все найденные сайты патриотических организаций.

Но потом, немного поразмыслив, партизаны решили отправить обращение и на адреса партий, давно взятых на содержание оккупационным режимом - таких как «Яблоко», ЛДПР, Союз правых сил, «Единая Россия» и так далее. 

Забегая вперёд, скажу, что как потом показало время, этот шаг деморализовал вражеский лагерь, внёс в их ряды панику и раскол. А стране это принесло пользу... 

Партизаны, как и полагается в таких случаях, залегли на дно. Гуляли по лесам и непаханым полям Подмосковья, спорили, собирали черноплодную и простую рябину, чтобы традиционно изготовить любимые настойки… Осень брала своё: листья засыпали экологические преступления  куска человечества, что проживало на одной шестой части суши, и всё никак не могло себя интегрировать хоть в какую-нибудь половинку цивилизации, восточную или западную. Осень привлекала к себе внимание пожилых партизан необычностью: она всё гуляла и гуляла с ними не в меру тёплыми днями по кленовому покрывалу, вытаскивала солнечными лучами с утра из холодного дома. Палые и светящиеся на деревьях солнечным наливом листья были необычайно бордовы и алы, казалось, что сама природа подсказывает людям неизбежную эволюцию России в сторону социалистических перемен. И даже в безлюдных лесных уголках по этой подсказке подмосковной природы партизанам-пенсионерам было ясно, какого свойства будут эти перемены… 

Но криминальная Россия под предводительством молодого подтянутого президента чужда была сантиментам и не могла распознать этих губительных для себя симптомов. Власть ввергала страну в полосу очередного финансового кризиса, спланированного либерально-анархизирующей экономику деятельностью вредительского правительства. Которое уже второй десяток лет доламывало огромный социалистический механизм воспроизводства всё более умных и сильных поколений советского народа своими капиталистическими реформами. В этой ситуации народ инстинктивно искал любую спасительную соломинку. 

На традиционных ноябрьских митингах ораторы всё чаще стали призывать людей к акциям гражданского неповиновения. Более других смелые партии высказывали мнение, что пришло время для вооруженной борьбы против режима преступной кремлёвской приватизаторской тирании. Именно такую «воронёную соломинку с прицелом» и подавали всей стране, своим личным примером неся свет освободительной борьбы немолодые революционеры, возглавляемые Митричем. 

Примерно две недели относительного бездействия они использовали для поправки здоровья и сбора информации. Так же они зачастую вступали в интернете в письменные дискуссию с разными людьми, натерпевшимися от этой власти. В ответы отчаявшимся гражданам старались вкладывать как можно больше человеческой теплоты и горячих рецептов по созданию взрывчатых аргументов, для применения их в прямых «дискуссиях» с властными бандитами. 

В один из таких дней, гуляя по глобальной паутине, Горыныч нарыл на форуме сайта Rednews SOS-сообщение о том, что некая десантная часть, дислоцируемая в Рязанской глуши, буквально терпит бедствие. Пятьсот десантников буквально голодные сидят, не получая продуктов уже второй месяц, доедая последние макароны. Сообщение было дано инкогнито, старики заинтересовались этой информацией и решили её проверить. 

На следующий день, с утра залив бензобак под завязку и забив багажник автомобиля тушёнкой, они отправились по указанному адресу. Где-то за Коломной они пересекли границу Московской области и въехали в область Рязанскую. Контраст с подмосковной жизнью ощущался сразу: покосившиеся избы и здания ранне-советской постройки умоляли о срочном ремонте, зубодробильные дороги были подходящими только для БТР и танков. 

Несколько десятков километров проехав по местности с таким «послемамаевским» пейзажем, партизанский «жигуль» остановился у ворот воинской части, что и была указана в SOS-объявлении. На повороте в давно не крашенном КПП их встретил вооружённый АКСУ солдат-постовой со впалыми глазами. Такие глаза Митрич видел только у солдат сорок первого года, что вследствие панического отступления натыкались на их партизанский отряд, бродя по лесам месяц и более. 

Митрич опытным взглядом оценил обстановку, и сходу выложил солдату: 

- Тушёнку мы вам привезли, товарищи бойцы! Куда сгрузить? 

Солдат молнией поднял трубку аппарата и доложил всё на тот, командный конец провода. Через мгновенье к ним из казармы бежало примерно два десятка рослых, но исхудавших солдат. Подбежав к КПП, солдаты не обратили внимания на пожилых людей и весело, как школьники, галдели, выдвигали разные версии, кто бы им мог послать продукты. Высказывались разные мнения: от гуманитарной помощи стран СНГ до экстренной поставки по линии Министерства Обороны, услышавшего их зов о помощи. Все разговоры стихли лишь когда подоспел поджарый, среднего возраста офицер в звании майора. Майор чинно, с выправкой подошёл к старикам и осведомился, с кем имеет честь общаться. Митрич взял всю тяжесть объяснения на себя и по своей душевной простоте выложил всё напрямик: как они узнали о бедственном положении части в плане продуктовой обеспеченности. Майор всё внимательно выслушал, строго оглядел своих притихших подопечных и сказал уже не по уставу, а от души: 

- Спасибо вам, люди добрые, товарищи дорогие! Да вот отблагодарить-то вас нечем нам, и не положено по уставу принимать… – слова спутались, в усталых глазах майора мелькнула та самая грусть и горечь, которую можно легко спутать со стыдом за державу. 

Поняв переживания майора, Митрич громко, как из своего былого строя партизанского сороковых годов, ответил, подбадривая его и солдатиков-призывников: 

- Ваша служба нашему великому отечеству - вот лучшая благодарность для нас! 

Крепкое рукопожатие майора, от переполнявших его радости и горечи не пожалевшего руки Митрича, было ответом отечества партизанам, на данном его участке... Разгрузить машину приказал он солдатам тотчас же: нести всё на кухню и варить кашу да по гуще.

- Будет исполнено! - отрапортовал майору бравый сержант. 

Через час рожки с тушёнкой разносили по столовой в солдатских мисках. Но сперва кашу отнесли совсем ослабшим солдатам, находившимся в медблоке. Шум в столовой стоял неимоверный, но стук ложек о дно мисок продолжался недолго: каша была съедена за считанные секунды. Разомлевшие солдаты одаривали благодарными взглядами святую, как казалось им теперь, троицу, которая ела гораздо медленнее их... 

Отобедавших в солдатской столовой майор пригласил в красный уголок. Чтоб в спокойной обстановке познакомиться поближе, потолковать о жизни. В светлой комнате под боевыми красными знамёнами сидели ещё два молодых лейтенанта и два сержанта-контрактника. Как выяснилось в легко пошедшем на сытые желудки разговоре, майор с ними немало хлебнул свинца на площади «Минутка» ещё в Первую чеченскую, а ещё пятерых, распластанных своими же БТР (под таким огнём и вытащить было невозможно), так и оставили в Грозном, в земле, а точнее асфальте далёком... После демобилизации сержантам ехать работать было некуда. Их рабочие посёлки были разрушены демократическими реформами, оставшиеся жители промышляли сбором цветных металлов. Разбирали здания на кирпичи, разворовывали заводы на металлолом, и после продажи этих «иссякаемых» ресурсов тянулись в единственную обитель жизни - продуктовую лавку, чтоб купить чего горячительного. Естественно, более или менее прогрессивная молодёжь покидала эти края как проклятое место. И вот наши сержанты, тоже немного погостив после дембеля у родителей-пенсионеров, вынуждены были по настоятельным просьбам своих стариков покинуть родные края, где они уже не годились в рабочие: негде стало работать, не на пенсию же родителей жить? 

Помыкались сержанты какое-то время в областном центре на разных временных работах, от строителей «комков» до грузчиков на колхозном рынке, который принадлежал всероссийским азербайджанским «колхозникам». Глядя, как заводят в выстроенных ими «комках» бизнес другие, дембеля думали сколотить какое-то своё дельце. В конечном итоге ребята окончательно разочаровались в перспективах открытия своего дела при, так сказать, свободной рыночной конкуренции. Вся эта свободная рыночная конкуренция полностью контролировалась и регулировалась разнообразным сбродом всех национальностей, мафиозными «крышами». При явной поддержке и охране чиновничьих и милицейских структур. 

Однажды не выдержав обмана при выдаче на месяц задержанной зарплаты, славные десантники проломили шесть кучерявых черепов: начальника строительной шараги, его замов и трёх охранников они обезвредили за пять минут. После чего завладели содержимым сейфа, да и отвалили обратно, уже на контрактную службу к своему второму бате, опалённому порохом ещё с Афганской войны майору. Впрочем, об этих похождениях сержантов старики узнали гораздо позже, а покамест по потолку в небольшой, но светлой комнате стелился табачный дым и стаканы на столе то и дело вздрагивали от соприкосновения с горлышком бутылки, полной нелегально произведённого спиртного. 

- Эко всё неожиданно: в послании, гуляющем по интернету, сообщалось, что на вашем острове всё плохо, а тут такая славная самогонка! – В послесловие к выпитому съязвил Горыныч. 

- Тот, кто писал и разбрасывал послание, уже свои пять суток гауптвахты получил. Правда, после того как пообедал. – Холодно парировал майор. 

- За что же так сурово? - спросил округляя глаза Митрич. 

- Не будут шарамыжничать, - ответил гордый майор. - Мы воинская часть, а не детский приют. Тут ведь разные радетели за отечество приезжают… Недавно тоже привозили полную «газель» продуктов в сопровождении двух джипов. Оказалось, чеченцы предложили обменять еду на оружие и взрывчатку. 

- Ну, а ты, то есть вы что? - спросил запанибратски майора захмелевший Горыныч. 

- Что… дали от КПП пару очередей в воздух, их и след простыл. 

- Так всё-таки когда же у вас государственная-то провизия ожидается? - спросил уже серьёзнее Митрич. 

- В главУпре Минобороны по снабжению отвечают, что на квартал на нас продукты отпущены, а почему мы их не получили (ведь квартал уж двадцать дней как начался), они не знают, застряли, небось, в областных супермаркетах наши продуктики. – Майор тоже перешёл на откровенность, - хорошо, что рядом колхоз крепкий стоит, имени Дзержинского, нет-нет, да подкинут нам картошки или молока подвезут. Вот только просить у них неудобно уже, тоже ведь не с неба падает им, трудом добыто своим, а платить нам нечем. Пахать вот помогаем, только солярку нам они сами и наливают. С ГСМ у нас хуже, чем с продуктами – последний раз какой-то Абрамович цистерну из Сибири присылал, тоже вроде помощи гуманитарной было…Вот так и бедуем. 

- Да-а-аа-с, - протяжно изрек Митрич, - ну и дела! Ну что, товарищи, поможем чем сможем? - обратился он к Николаю Сергеичу и Горынычу. 

- Надо помочь! - в один голос ответили они. 

Майор тут же попытался отказаться от помощи, но старики не дали ему ни единого шанса на это. Митрич предложил закупить провизию в том самом соседнем колхозе Дзержинского, аргументируя это тем, что там, наверное, цены гораздо дешевле, чем на городских продуктовых базах и рынках. Но на это предложение старики услышали совершенно ошарашивший их ответ майора. Что непосвящённым, сторонним людям продукцию из колхоза вывозить запрещают мафиозные группировки. Майор сказал, что даже «газель» председателя тщательно обыскивается - например, когда он выезжает к своим детям в Рязань. 

- Кто обыскивает?! - сурово спросил Митрич. 

- Да тут понаставлено столько пикетов азерских «колхозников» - больше, наверное, чем у нас вокруг Грозного было. – невесело схохмил майор.

- Вот те на! - опешил от таких слов до сих пор молчаливый и хмельной Николай Сергеевич. - А что же власти, милиция? 

- Все куплены, а кто не продавался - уволены, местные мужики пытались организовать отпор, да куда там с вилами да охотничьими ружьями против автоматов. – усмехнулся майор. 

- Они что, хорошо вооружены? – гневно встрял краснощёкий Горыныч. 

- Да, неслабо, - глянул на него с охлаждающим прищуром серых глаз майор, - на дорогах-то они стоят вроде бы без оружия, а как что случится, фУра какая или братва случайная зарулит, оно тут как тут. В колхозе поговаривают, что кто-то всё же «списывает» из нашей оружейки им стволы. Мы, конечно, следим, но с голодухи-то чем только торговать не станешь, вот они нагло и сунулись с «газелью», или конкуренты их, чёрт их разберёт… 

- Всегда оружие при них, на их блок-пикетах, - вмешался в разговор сержант Владимир, - прячут они его хорошо, вот и всё. 

И всё-таки старики-партизаны решили провизию закупить в колхозе. Вслух в красном уголке они сказали, что с божьей помощью прорвутся, а втайне они думали другое… 

Через час они были на крыльце дома председателя. Дом его кирпичный, оштукатуренный, особо не выделялся среди других домов в деревне, но всё же был чуточку побольше и как-то смотрелся поаккуратней, посолидней. Как потом объяснил Алексей Викторович, хозяин дома, - это не стремление к роскоши, а, так сказать, деревенская традиция. Если ты председатель колхоза, то и дом должен у тебя быть видный. Чтоб односельчанам было, на кого равняться. А иначе, если у тебя развалина какая бревенчатая стоит, то и деревенские ни к чему стремиться в труде на полях не будут.

Продолжение следует

Ликвидатор (повесть) ч.1 

Ликвидатор (повесть) ч.2

Ликвидатор (повесть) ч.3