Нехитрое счастье подстилки для мусора

Некоторое время назад я получил весьма любопытное сообщение из одного южного города. Есть в этом городе – административном центре одного из регионов - ячейка одной из молодежных коммунистических организаций. А еще есть в этом городе милицейское подразделение, специально занимающееся «неформальными и экстремистскими объединениями». Впрочем, такие подразделения есть везде – не только в полутора тысячах километрах от Первопрестольной, но и под стенами Кремля, и за Полярным кругом, и посреди дремучей тайги, и на берегу Тихого океана. Так сказать, собственное его коллективного кремлевско-номенклатурного величества охранное отделение, опекающее всяких смутьянов, не желающих проникнуться ниспосланной свыше – сам «табачный патриарх» тому свидетель - благодатью «властной вертикали».

Так вот – были в этой региональной комсомольской организации две молодые особы женского пола. Пришли, наверное, «нюхнуть» революционного романтизьму. И попали в «оперативную разработку» доблестных работников милиции, не с бандитами воюющих, но с их противниками – противниками тех бандитов, что провозгласили себя «властью». То есть в том числе и с «леваками». Арсенал борьбы, надо сказать, довольно банальный – вербовка стукачей, внедрение провокаторов, инциирование внутренних противоречий, душеспасительные беседы и психологическое давление на отдельных активистов, «закрытие» по тюрьмам несговорчивых, на худой конец призыв в армию. Нелегкая государева служба, в общем. Но бывают и светлые моменты в тяжелой работе доблестных борцов с антикремлевской крамолой, когда можно легко совместить приятное - для себя - с полезным - для государственной элиты, коей упомянутые борцы преданно, по-собачьи служат.

И попали две комсомолки, две знойные южные красавицы (по крайней мере, одна из них была таковой признана большинством левой интернет-общественности)... Попали, как было сказано, в разработку молодых, мужественностных (от слова «мужественность», не путать со словом «мужество») оперативников. А оперативники – они вроде бы тоже люди (по крайней мере, похожи на них внешне), и с «ориентацией» у них вроде бы все в порядке. Постращали для начала, назидательные беседы провели. Но, в общем, никого из них на тихий север, в какую-нибудь уральскую колонию с каким-нибудь оптимистическим названием вроде Кушмангорт, не отправили - скорее в противоположном направлении, даже еще гораздо южнее их нынешнего местожительства. Проще говоря, кнут не понадобился – пряник оказался убедительнее. Осталось, правда, для широкой публики неведомым, насколько этот пряник был сладкий на вкус и какого он размера, но стали эти молоденькие дамочки-самочки, не стесняясь, публично в социальной сети переписываться друг с другом на «стене», то восторгаясь подаренной мужественностным капитаном-оперативником охапкой роз, то завидуя силе его «любви», то высказывая сомнения – а надо ли продолжать «закладывать» «этих шизиков» (то есть товарищей по левому движению), то радостно рапортуя о том, что, мол, если все будет хорошо, на следующей неделе поедем в «Ег.» (не иначе как здесь имеется в виду поселок Егва на севере Пермского края, недалеко от тюремного Кушмангорта... хотя, конечно, могут быть еще варианты...)

В общем, Властная Вертикаль - в вышеупомянутом виде – в этом случае проникла именно туда, куда надо, и, отдавшись этой Вертикали, и проникнувшись и причастившись Ею, те, кто надо, пополнили ряды счастливых подданных чудесной страны Кремлевской Номенклатурии...

Вот такие дела.

Вкус Власти

На этом вступление заканчивается. Как будет раскрыто ниже, оно здесь приведено не случайно. Речь в данной статье пойдет не только о гнилых элементах в оппозиционном движении – хотя информация о них и приведена «для затравки», в качестве исходного фактического материала для исследования – но о самой сущности власти. Природа власти. Законы власти. Многие ли из нас, современных коммунистов (или по крайней мере называющих себя таковыми), до конца представляют себе, что такое власть? Власть... В английском языке «власть» и «сила» - это одно и то же слово. Power. Случайно ли?.. Нет, я понимаю, это банальные, очевидные вещи. Но порой даже самые банальные вещи надо повторять и осмысливать.

Власть – это не просто управление, это еще (и даже главным образом) насилие, способность подчинять других и навязывать им свою волю. В социальном аспекте – насилие организованное, возведенное в правовую норму. Проще говоря, кто сильнее и у кого есть желание и решимость реализовать свое силовое преимущество, тот и правит. Еще классики утверждали, что право – это возведенная в закон воля господствующего класса. И важна еще мотивация власти. Как я уже писал в одной из своих предыдущих статей, испокон веков социальная система, система власти в обществе строилась по принципу «кто сильнее – тот и урвал себе столько, сколько позволяет соотношение сил, подавляя при этом других и эксплуатируя их». Подход исключительно эгоистический, а если отбросить условности, то можно смело назвать этот подход чисто животным. С точки зрения индивидуальных интересов, приверженцев этого образа жизни понять можно: по их мнению, жизнь одна, и если повезло стать сильным или с выгодой для себя отдаться сильному, то и жизнь прожита не зря. Проблема в том, что в настоящее время жизненных ресурсов, достаточных для комфортного проживания, в условиях животно-эгоистической социальной системы, недостаточно, на всех не хватит. Каждый может преуспеть, но все преуспеть не смогут. Хотя, с другой стороны, развитие производительных сил достигло такого уровня, что в течение нескольких лет можно перестроить систему общественного производства и распределения таким образом, чтобы за счет создания новых производственных мощностей ресурсов для комфортного проживания хватило всем. Но «животные» хотят жить не просто хорошо, а лучше других, чтобы чувствовать свое превосходство над ними, и поэтому они заинтересованы в индивидуалистической модели, где процветает звериная конкуренция.

Очевидно, что «классические сильные» не заинтересованы в построении такой социальной системы, где распределение благ осуществляется не в зависимости от показателя личной ранговой силы, а в зависимости от реальной общественной пользы и по единым, принятым официально общегосударственным нормативам. А те, кто занимает низшие позиции в «животной» общественной системе, не обладают достаточной силой, чтобы навязать объективно более выгодный им порядок. И, хуже того, не только не обладают силой, но и не особо желают ничего менять, потому что лелеют мечту когда-нибудь самим возвыситься над другими и, отыгрываясь на них, вознаградить себя за годы былых унижений и эксплуатации.

К примеру, какой же тряпкой надо быть, чтобы, к примеру, будучи не чиновником, а рабочим-бедняком, послушно голосовать по указанию начальства и под его присмотром за партию государственно-номенклатурного фашизма – «Единую Россию»! Сфотографировать на мобильные телефоны «галочку» и предъявить кому надо! И ведь выполняют. Даже если начальник один, а рабочих сотни. Какая уж тут борьба за повышение зарплат, не говоря уже о политических стачках! Деградация полная.

Вот против дружественной трудящимся Советской власти бастовать гонор всегда есть (даже если и не простые рабочие были инициаторами этих забастовок, а те, кто менял власть и социальные принципы в своих животных интересах), потому что известно – она, в отличие от пришедшей ей на смену фашистской власти, не раздавит по-животному, не укажет на место у параши.

Очевидная все же вещь – прогибаются до тех пор, пока есть желание прогибаться, а точнее - пока потери от самого прогиба субъективно кажутся более приемлемыми, чем потери от отказа прогибаться. Если бы на месте пермских рабочих, которых заставляли снимать результаты собственного голосования на мобильники, были бы хотя бы (фантастика, конечно, но мысленный эксперимент провести всегда можно) греческие или французские левые радикалы, то начальник-«фашиноросс», приказывавший фотографировать, был бы в лучшем для него случае зверски избит, а его иномарка была бы сожжена. И, зная это заранее, начальник даже не подумал бы это приказывать. Приказывают только тем, кто готов подчиняться. Права не дают, права берут. С человеческой, разумной точки зрения, можно многое временно потерять, но при этом отказаться вписаться в животную иерархию – чтобы потом приобрести уже на разумных принципах.

На пепелище

А как же обстоят дела с борьбой за человеческие, разумные интересы, за человеческие, разумные ценности – в противовес животным? С сожалением приходится констатировать, что в этом аспекте имеет место продолжающийся откат назад. Подлинно революционных организаций, утверждающих человеческие ценности, практически нет. В России, в мире – либо осколки КПСС и мирового коммунистического движения двадцатого века, либо мелкобуржуазные движения под маркой «левых», в основном гордо называющих себя «неавторитарными». В эпоху тотального наступления капитализма, неолиберализма парадоксальным образом оказалось парализованным подлинно революционное коммунистическое движение, оказалось разгромленным и потерявшим популярность. Почему такое могло произойти? Причин несколько, и главная, на мой взгляд – постепенная внутренняя эрозия коммунистической организации.

Что это значит? Коммунистическая организация – это организация, утверждающая радикально человеческие, «антиживотные» ценности, поэтому для ее существования на условиях неизменности ее внутреннего «ядра» и основополагающих императивов требуется постоянно поддерживать особые усилия. Если не отслеживать главный показатель – «наверху» должны быть самые идейные, самоотверженные, неподкупные до фанатизма, твердо ведущие и организацию, и общество по пути очеловечивания и торжества разума – то неизбежно будет эрозия, возрастание энтропии, накопление «человеческой гнили и ржавчины». Как естественным путем, так и путем целенаправленного системного воздействия. Как утверждал Сталин, по мере продвижения по пути строительства социализма классовая борьба обостряется. История показала, что по сути он был прав, только в основе может не обязательно лежать классовая борьба, но всегда – борьба человеческого с животным, находящая свое социальное выражение в классовой борьбе и закрепляющая свои итоги в том числе и в классовой структуре. Можно, как это было достигнуто в СССР, построить общество без антагонистичных классов, но если не выкорчевать потенциальную возможность животной деградации в социальных структурах, принимающих решения, восстановление элитарного общества не только возможно, но и неизбежно.

Там, где управление, принятие решений, привилегии, - туда всегда стремятся агрессивные, амбициозные человекоподобные животные. Они четко знают, чего хотят, они ради достижения своих целей объединяются в команды, кланы, которые могут соперничать, но действуют единым целым, когда надо уничтожить возникшее однажды в 1917 году общество, провозгласившее императив социального равенства. С другой стороны, идейные коммунисты с течением времени, которое все больше отдаляет точку текущего момента от бурных революционных событий или хотя бы войны за независимость и сохранение страны, подвержены опасности утери бойцовских качеств, непримиримости, здорового фанатизма, готовности – если необходимо – безжалостно истреблять зверей. Получаются «ножницы» - подонки и мразь, постепенно захватывающие позиции во власти, пока еще формально являющейся социалистической, неуклонно наращивают свою силу, осознают свои интересы, сколачивают свои неформальные организации. А с другой стороны, идейные - теряют силу, деморализуются, допускают терпимость к проявлениям коррупции, рвачества, злокачественного сибаритства в своей среде. А дальше система воспроизводит сама себя – подонки «подтягивают» подонков, «задвигая», разумеется, идейных. Потом животная «элита» начинает выстраивать интенсивные контакты под крышей коррумпированной «гэбни» (не хочу обидеть честных чекистов, я имею в виду лишь выродков от КГБ, которым мы «обязаны» падением советского строя и установлением их собственного ублюдочного животного режима) через в том числе черные семейки гвишиани и онассисов с западной олигархией. А потом – приход их ставленника на пост «первого», управляемый демонтаж социализма с поистине виртуозным переводом гнева общественного мнения за диверсии, устраиваемые подонками, на идейных; провоцирование деморализованных трусов и ничтожеств, представлявших «идейную» сторону, на импотентный августовский «путч»; запрет компартии как формального носителя ненужной подонкам идеологии социального эгалитаризма – но отнюдь не запрет самих себя - выходцев из компартии - во власти, а наоборот, наделение себя еще большими правами и полномочиями. Социализм, при всех его недостатках – за которые ответственны как раз животные эгоисты, дорвавшиеся до ответственных постов – был для сторонников социального неравенства как в нашей стране, так и во всем мире, принципиально неприемлемым, поэтому и был уничтожен. Об этом следует знать всем тем, кто, будучи критически настроенным по отношению к капитализму, в то же время отвергает и советский социализм. СССР – первый в истории тип общества с человеческими, а не животными парадигмами построения. Именно поэтому его многие и ненавидят. Если бы советский строй имел сущностные недостатки, направленные против простых людей, то мировой империализм и нынешние внутренние звери с такой дикой, назойливой яростью не выступали бы – до сих пор! - против него. Не клал бы Путин цветы на скотомогильники белофашистов.

Тем не менее, «честные номенклатурщики» окончательно утратили силу к концу восьмидесятых (а в значительной степени еще и до прихода Горбачева к власти). Тех, кто мог бы сопротивляться реставрации капитализма (значительная часть военных, принадлежащих к последнему советскому поколению), разгромили и зачистили по итогам провокации с участием бээндэшного пилота Руста, устроенной совместно коррумпированной, аффилированной с перестройщиками, частью КГБ и западными спецслужбами. Но даже и без этого налицо были утрата стратегической инициативы, модели развития, дающей преимущество перед индивидуалистическим вариантом. А ведь возможность была. Но, отказавшись от предложений академика-кибернетика Глушкова по автоматизации управления социалистической экономики и сделав ставку на расширение механизмов рыночного характера, советское руководство в конечном итоге вырыло социализму могилу. Это лишний раз показывает принципиально самое уязвимое место социализма – его высшее руководство. Если оно будет ленинского типа – социализм непобедим. Но, увы, революционеров по естественным причинам надолго не хватило.

Краткий курс сопромата

Итак, сила оказалась на стороне зверей, а люди потерпели поражение. И по сей день «иерархия силы» остается неизменной. Те, которые вроде бы должны представлять интересы людей, интересы Разума, демонстрируют не только откровенную слабость, но и безоговорочное признание верховенства нынешней «элиты» над всем обществом, в том числе и над ними. Их митинги - в строго отведенных местах и в строго отведенное время, с непременными «загонами» и ментовским шмоном с помощью рамок-металлоискателей. Дежурные гневные, но бессильные обличения, стенания и никому не наносящие ущерба резолюции. Хотя, конечно, в зависимости от региона показатель бессилия разный. К примеру, в Липецке представители революционной молодежи рассказывали, передразнивая, манеру выступления на митинге представителей КПРФ – этакое жалкое блеяние «Власть, обманывающая стариков, уходи-и-и-и-и». Еще ходит, по словам липецких молодых левых, шутка про раскол в КПРФ по поводу «резолюции». Представители одной «фракции» утверждают, что для того, чтобы заставить власть, обманывающую стариков, «уйти», нужно принять как можно больше резолюций во всех регионах и населенных пунктах. По мнению же представители второй «фракции», необходимо принять единую для всей страны, мощную резолюцию... С другой стороны, в Красноярске перед выборной кампанией 2007 года мне показывали и дали на память весьма толковые агитматериалы той же КПРФ, в которых достаточно злобно, обидно и в то же время остроумно подвергается унижению и осмеянию «Единая Россия». Но все равно общая тенденция – безоговорочное признание главенства власти. И дело, как мне представляется, здесь не в КПРФ как таковой, это не проявление субъективной злой воли ее руководителей, это действие более общего принципа, актуального по крайней мере сейчас.

Ведь политическая борьба – это постоянная проба сил, это постоянное выяснение вопроса, кто сильнее. Это идет еще с животных времен. Чем больше силы за тобой стоит, тем более чутко к тебе прислушиваются, даже твои противники. Авторитет имеет только тот, кто продемонстрировал силу. Прогиб недопустим. Имеет значение даже чисто эстетическое оформление, неодушевленные предметы. Даже имеет значение, выставлен ли на массовом мероприятии жалкий «узкопартийный» флажок или «батарея» из больших одинаковых развевающихся советских флагов. Убогий или мощный визуальный «месседж», выражаясь языком пиарщиков. Последнее, очевидно, радует глаз больше.

Но за акциями, демонстрирующими силу, должен стоять позитивный императив. В противном случае это вырождается в «нацбольство», если обращаться к современной политической специфике. Бескомпромиссность и готовность продемонстрировать силу членов Национал-большевистской партии (мне наплевать на решение «запретившего» ее суда, и хоть я и не поддерживаю эту партию, но упоминать о ней буду именно как о партии) вызывает определенное уважение, но если бы те же акции осуществляли сторонники социального равенства и плановой экономики, эффект был бы несравним. Хотя, конечно, подчеркиваю, их «почерк» - это не то, что нужно. Факт в том, что они демонстрируют активное нежелание склоняться перед властью, хотя за этим нежеланием ничего позитивно-конструктивного нет. Для власти, в общем, выгодно, чтобы люди такого типа шли именно в НБП – лишь бы не формировали революционные левые организации.

История повторяется как фарс. Если век назад кидали бомбы, то сейчас кидают яйца. Но когда кидают бомбы, то все же есть рациональное зерно. Век назад «бомбисты», хотя большевики не одобряли индивидуальный террор и не занимались им, расчистили последним путь к власти. Тоже эффективная демонстрация силы и одновременно метод устрашения остающихся в живых, снижения их активности. А наиболее ретивые и способные охранители царизма закономерно ложились в землю, их становилось все меньше и меньше.

Вообще, готовность жертвовать собой в некотором смысле деморализует противника, демонстрирует ему, что его власть уже не признается. Когда подростки бросают бомбы в танки или в полицию, когда смертники гарантированно подрывают и себя в том числе – оставляя за скобками вопрос о буквальной, непосредственной тактической эффективности каждого такого акта сопротивления, - можно констатировать, что это означает нечто большее - потерю государством рычагов власти над восставшими. Что власть уже не признается таковой. Конечно, тупого сопротивления в таком стиле не нужно. Оружие коммунистов-революционеров - прежде всего революционная программа построения действительно принципиально нового общества, а не камни и «пояса шахида». Но поучиться самоотверженности и личной готовности «послать» государство – думается, все же необходимо.

Подчинение животной силе, подчинение животной власти существующего кремлядского режима, признание не только превосходства тактического, де-факто, но и признание безусловного легитимного права нынешнего режима на власть над обществом и над оппозицией в частности, признание незыблемости существующей политической и экономической системы – тяжелая болезнь этой самой оппозиции. Она проявляется даже в таких курьезных случаях, один из которых, мне лично известный, я для «разогрева публики» вынес во вступление. Вот Ленин, к примеру, вообще представителей царского режима за людей не считал, никаких переговоров с ними не вел, «конструктивного взаимодействия» не добивался. Пусть и через репрессии, через кровь, через гибель товарищей от лап царских палачей, большевики, «внося смуту» в общество (по терминологии «охранителей») утверждали свою силу, попутно очищаясь от любителей эгоистического комфорта, и главное - демонстрируя этому обществу свою готовность самим жестко властвовать и навязывать ему свою революционную программу. У тех же, кто прогибается, кто ездит на поклон к «владыкам» вместо того чтобы вести против них непримиримую борьбу, способностей к совершению революции не может быть по определению. И, главное, желания нет. Ленин ни разу не был на высочайшем приеме у Кольки Кровавого, Фидель Кастро никогда не заезжал к Батисте с «конструктивными предложениями», сандинисты не заседали в сомосовском «парламенте». И только поэтому они победили.

К слову - победа, конечно, не гарантирована. Если эгалитарные силы слабы и нерешительны, то власть может кроваво их запугать, и это может привести к тому, что на целое поколение или больше воля к сопротивлению будет утрачена. Пример – Чили после 1973 года, Россия после 1993 года.

Прогиб псевдооппозиции, изображающей эгалитаристов, под власть - это объективная тенденция, это действующий фундаментальный принцип. В его основе в том числе и личная материальная заинтересованность. Стремление повиноваться животной власти, добровольное подчинение ее законам и правовым нормам, признание в кремлевском пахане «главного» - необходимое и очевидное, естественное условие для человека, который в рамках «животного» строя, мягко говоря, «не обделен» и потому, зная свое место, благодарен пахану за милость. Прибыльный, под «крышей» власти, бизнес ближайших родственников, элитная недвижимость в заповедных зонах – все это возможно только при капитализме, только при частной собственности. В условиях тотальной национализации, даже если и будут привилегии, это уже «не то». Не зря номенклатура «разменяла» власть именно на частную собственность, на возможность неограниченного статусного потребления. И те осколки этой номенклатуры, которые специфически «приватизировали» идеологию, тоже, как мы видим, не стремятся конвертировать все это обратно.

Но на самом деле личное благополучие (что особняк в заповеднике, что поездка в «Ег.», в зависимости от того, что положено по рангу) – это слишком примитивно и приземленно, это сразу выдает мелкую, пустую душонку. У настоящего же человека высшая потребность – просто-напросто жить в ином обществе, изменив его, а не приспособившись к существующему. Только так и можно отличить человека от зверя.

Псевдооппозиционерам, лично хорошо устроившимся в условиях эксплуататорского строя, в принципе не нужна власть. Тем более – безраздельная власть. И уж тем более – власть в условиях строя без частной собственности. И уж совсем не нужна власть, завоеванная в ходе революции. Все это так ясно было продемонстрировано, что даже в особых комментариях не нуждается. Как прикажете народу относиться к тому, за кого большинство, поверив однажды, проголосовало, а тот вместо борьбы за власть поздравил своего оппонента? Может быть, не совсем уместная аналогия – но тем не менее: представим, что мужчина ухаживает за женщиной, женщина в конце концов соглашается, а мужчина в последний момент отказывается в пользу своего соперника. Захочет ли женщина в следующий раз этому «мужчине» уступить? Нет, он для нее станет ничтожеством. А может быть, и уместная аналогия – этология утверждает, что любовь и власть имеет один и тот же источник – ранговую силу.

Популярность партии, лидер которой откровенно отказался от уже завоеванной власти, неизбежно падает ниже допустимого уровня. Такая партия уже не является в полном смысле оппозиционной. Она даже не хочет прийти к власти по «европейскому» или «штатовскому» варианту оппозиционной борьбы – без смены строя. Она фактически поддерживает власть «кремлядей», что мы и наблюдаем. Она даже активно, апеллируя к бредовым «ценностям» социальной стабильности – стабильности в условиях эксплуататорского строя! - поддерживает власть, когда та в ходе кризиса – что сейчас, что десять лет назад – имеет серьезные проблемы. И тут даже не в идеологии дело. А в отсутствии яркой формы, современной, бескомпромиссной антикапиталистической программы и демонстративной слабости и подчиненности режиму, особенно позорной в период кризиса.

Доходит до смешного. В кремлевской администрации высказывалось два подхода к «управлению» - именно так – оппозицией. Если говорить образами, то они сводятся к следующему. Представим, что оппозиция – это вольер со зверюшками. Так вот, один сурковский зам утверждал, что зверюшки непременно должны быть неживыми, ненастоящими, просто раскрашенными. Другой же, более либеральный, сурковский зам доказывал, что зверюшки все же должны быть живыми. Этакая высочайшая милость. Но все сходились в одном – что зверюшки должны быть в вольере, что для них должны быть очерчены границы. Вот какое, к слову сказать, у господ кремлядей мнение об оппозиции и об ее возможностях.

Но на самом деле главный враг оппозиции – не на Старой площади, а внутри нее самой. Нет, речь не идет о конкретных людях. Пусть не выискивают в моих строках как враги, так и апологеты того же Зюганова, «наезды» на него. Я персонально ни на кого указывать не собираюсь. Я лишь вскрываю объективные тенденции и утверждаю, что главные враги оппозиции – это признание легитимного верховенства и авторитета власти над собой и стремление «частнособственнически» возвыситься над другими, ни в коем случае не меняя строй и даже не приходя к власти. Тот, что за частную собственность и против плановой экономики, тот по определению не коммунист, это выдает в нем шкурную заинтересованность в сохранении эксплуататорского строя. Это и есть критерий честности коммуниста.

С какой стати необходимо после всего, что сделали преступники с советским строем, с советскими людьми, идти с ними на компромисс и допускать частную собственность? Ведь если раньше можно было обходиться без нее и добиваться невиданных экономических результатов, если сейчас можно управлять сложными географически распределенными системами с привлечением компьютеров и телекоммуникационных систем в режиме реального времени – о чем раньше даже и не мечтали – то почему сейчас невозможна плановая экономика? Только потому, что кто-то, кто разъезжает на казенном BMW, лично в существовании этой плановой экономики не заинтересован? Вопрос, конечно, риторический.

«Сквозь грозы...»

А теперь надо все же указать, что делать. Для начала – уяснить, что в итоге нужно построить, к чему прийти. Я утверждаю, что надо поставить целью кардинальную смену строя с жестким отстранением от власти нынешней животной «элиты» и преданием ее показательному суду, без гарантий сохранения жизни. Нужна тотальная ликвидация частной собственности и переход к плановой экономике, управляемой по более совершенным по сравнению с советским принципам, с применением современных средств связи и обработки информации, с учетом конструктивных предложений и заявок о готовности самим делать что-то новое. Но – без частной собственности, без возвышения личного обезьяньего статуса, как при капитализме, без наделения частника возможностью решать судьбы людей. Радикальное раскрепощение фактически свернутого ныне мировой звериной «элитой» научно-технического прогресса, тотальная автоматизация, создание материально-технической базы общественного строя следующего поколения. Готовность жестко защитить откровенно губительные для мирового капитализма преобразования, отказ от сотрудничества с нынешней империалистической олигархией и вместо этого взаимодействие с оппозиционными ей силами во всем мире. Провозглашение нового социалистического государства лабораторией и опорной базой для мировой революции.

Вот под эту программу и необходимо начать собирать людей, ныне разрозненных, даже если они и состоят формально в одной и той же организации уходящего поколения. Непубличное, неформальное, но обязательное «ядро» организации должны составить люди, готовые «вписываться» по максимуму и готовые идти до конца, в том числе на смертельный риск. Процессы внутри «ядра» должны быть по возможности закрытыми от широкой публики. Члены «ядра», своего рода «ордена меченосцев», несут персональную ответственность перед обществом и историей, перед своей совестью за чистоту своих рядов, за то, чтобы в него входили только самые идейные кадры. Внешний круг – активисты, готовые регулярно помогать, аналогично обычной партии. Сторонники – массы, привлекаемые в ходе акций по доведению программы организации до народа, «раскачиванию» ситуации. Необходимо, конечно, использовать специфику современности, учитывать особенности перехода от индустриального общества, опираться на передовые социальные силы в этом процессе, всемерно использовать современные технические средства. Но я не останавливаюсь здесь подробно на вопросах тактики – это станет ясно по ходу развития борьбы. Разве что подчеркнуть принципиальные моменты. Очевидно, что нужно взаимодополняющее и взаимопомогающее сочетание всего, дающее синергетический эффект – заговора с апелляцией к военным, возбуждения массового недовольства, работа с забастовочными и протестными группами, пропаганда альтернативной послереволюционной программы, аффективные деморализующие и дезорганизующие акции, нагнетание атмосферы массовых требований эгалитарных экономических мер в непременном сочетании с требованием политической демократизации и информационной свободы. Кстати, роль военных видится в том, что они должны помочь в вооруженном прикрытии процесса свержения ублюдочного строя, хотя бы под лозунгами необходимости проведения свободных и равноправных выборов. Без этого революционные перспективы выглядят в весьма пессимистичном свете.

Самое главное – это собрать в организацию людей, готовых совершить Революцию Разума, свергнуть власть зверей и повести общество по пути прогресса. Людей, желающих прийти к власти в стране, причем к власти безраздельной – разумеется, в интересах всех честных людей, в интересах прогресса. И нужно создавать такую организацию уже сейчас.

Такая организация может быть создана как отдельно, так и внутри существующих структур, она может быть межорганизационной, она может быть сетевой, но она должна быть. И в ней должно сохраняться единство для достижения главных целей. В ней должны быть дискуссии, но при этом должны приниматься решения, обязательные для выполнения всеми. Если этой организации не будет, то и социализма тоже не будет. По моему глубокому убеждению, социалистическая революция в России победила и был построен социализм только благодаря партии большевиков. Если бы не было спаянной жесткой дисциплиной партии радикальных революционеров, искренне стремящихся максимально подавить частную собственность и утвердить разумное, человеческое начало в обществе, готовых пойти до конца, то и революции не было бы. Была бы, конечно, буржуазная революция, была бы «сборная солянка» из многих левых организаций, но революции социалистической не было бы. Левые погрязли бы в дискуссиях и разборках, а победила бы буржуазия, установилась бы диктатура. Наглядный пример – Испания спустя полтора-два десятилетия. Поэтому наличие революционной организации, свято хранящей чистоту своих рядов, ставящей целью безусловную отмену частной собственности и торжество прогресса, готовой идти до конца – это необходимое и при определенных условиях достаточное условие победы социалистической революции нового поколения. Большевизм в новых условиях, только не по названию, не «мемориальный», как у Нины Андреевой, а наполненный реальным содержанием в современных условиях.

Тот же, кто утверждает, что социалистической революции больше быть не может, - тот или идиот, либо сознательный враг, для которого встроенность в эксплуататорский строй на холуйских ролях более предпочтительно, чем даже пост «первого» в социалистическом обществе. Социалистическая революция инвариантна времени. Если исходить из постулата, что социализм – это не следующий за капитализмом строй, а возможный эгалитарный вариант любого строя на любой стадии развития, то можно сделать вывод о принципиальной возможности в любой момент, когда позволят обстоятельства, волевым организационным усилием перевести общество с элитарных рельс на эгалитарные. Даже война и межформационный переход не являются факторами успешности социалистической революции – обратимся к истории Кубы конца 50-х годов. Кстати, возвращаясь к теме необходимости демонстрации силы – штурм Монкады в 1953 году, хотя и закончился неудачей, показал всему обществу, что братья Кастро и их соратники обладают решимостью и силой, готовы идти до конца. Суд над повстанцами лишь добавил им известности и популярности. Все это дало столь важный для революционера авторитет в обществе и оппозиции, который вскоре был востребован в ходе последующей вооруженной борьбы, после высадки «Гранмы».

Только то способствует возвышению оппозиции, что наносит ущерб сильным зверям мира сего, социальным хищникам. Вопреки их дозволению. И вообще нужно не стесняться в оценках. Нужно, к примеру, всех антикоммунистов, всех противников социализма, открыто и на каждом углу называть зверями, жаждущими животной власти над людьми, недочеловеками, хоть это слово уже использовалось фашистами. Если уж на то пошло, то, кстати, фашисты и есть реальные недочеловеки. Те, кто выступает за звериную иерархию, за животное подавление сильными слабых в эгоистических интересах сильных, тот животное. Даже если слабых называет недочеловеками. Мы же называем недочеловеками именно сторонников животной иерархии.

Еще важный момент состоит в том, что нельзя оставлять неизменными нынешние принципы функционирования политической системы. Во-первых, конечно, необходимо отказаться от буржуазной «демократии», сломать, как учил Ленин, существующий аппарат государственного управления. Но при этом не нужно механически восстанавливать советскую власть в том ее виде, которая была до реставрации капитализма. Необходимо учитывать, что в принятии стратегических политических решений пока что нельзя доверяться исключительно населению. Оно голосует в большинстве своем «сердцем», то есть чувствами, руководствуясь реакцией лишь первой сигнальной системы, а не второй, обращая внимание на форму, а не на содержание. Просто трудящиеся, как показала история, не могут дорасти до того, чтобы в массе своей захотеть изменить политический строй. Они будут всегда бороться лишь за сиюминутное повышение своего, и лишь своего, экономического положения. Поэтому нужна революционная политическая организация, в которую входили бы наиболее передовые трудящиеся, становясь в том числе профессиональными революционерами. Над этим много иронизировали антикоммунисты, но действительно реальные интересы большинства трудящихся заключаются именно в том, чтобы к власти пришла революционная коммунистическая организация, а не в выполнении работодателями их сиюминутных экономических требований в условиях неизменности основанного на частной собственности социального строя. Именно так, и не нужно этого стесняться.

Конечно, необходимо всемерно развивать доступные всем гражданам системы непосредственного управления государством. Но процесс ни в коей мере нельзя пускать на самотек. Для устойчивости, пока не будет постепенно сформирована новая система, когда уровень животного фактора будет сведен ниже опасной черты, все равно для замещения наиболее ответственных, имеющих стратегическое значение постов, нужна сплоченная организация – именно организация, а не просто значительная масса! - разумных, честных и самоотверженных людей, которые фактически управляют, пусть и в интересах массы честных и человечных граждан. Такой организацией, по крайней мере, на первых порах, была партия большевиков, по крайней мере в аспекте наличия «внешнего круга». Проблема в том, что на высших уровнях не было еще одного - внутреннего - круга, где гарантированно всегда были бы лишь самые честные и в хорошем смысле слова фанатичные. У империалистов он есть (правда, конечно, с противоположными личными качествами его членов), поэтому они пока и имеют преимущество.

Понятно, что данная работа не может претендовать на полноту и завершенность. Но ее назначение – по крайней мере продекларировать необходимые принципы борьбы за более справедливое общество. Старый мир, хотя и очень медленно, но уходит. Что придет ему на смену? Это зависит только от воли неравнодушных к проблемам общества людей. Людей, которые не желают жить в новом средневековье, которым ненавистны животные принципы построения общества, которые стремятся к социальному равенству, к прогрессу, для кого на первом месте стоит Разум. Им и предстоит совершить великую революцию. Они – будущие солдаты Революции Разума.