Представьте, что вы отдыхаете в кампании знакомых, представьте, что вам позвонили и сказали, что вашего приятеля забрали в милицию, а именно в ОВД "Лосиноостровский". Представьте, что вы вместе с товарищами подошли к отделению и  спросили о судьбе задержанного. Что вам за это по российским законам и понятиям положено? Правильно!

Впрочем, сначала сотрудники милиции соизволили выслушать Святослава Речкалова и его друзей и даже сказали, что разберутся в ситуации. Однако  "добрый дежурный", давший сие обещание, вскоре ушел, и больше  не появлялся, а вместо него к молодым людям подошли трое в штатском. Эти трое, не представившись и не объяснив, какое собственно отношение они имеют к органам внутренних дел, обратились  к молодым людям с требованием немедленно покинуть территорию ОВД во избежание неприятных последствий (по крайне мере так сказанное  звучало в переводе с профессионального языка на цензурный).

На вопрос: "А можно мы постоим за забором, где кончается территория ОВД?", -  анонимные правоохранители ответили: "За  забором тоже территория ОВД!"    В ответ на следующий вопрос: "А где эта территория ОВД заканчивается, чтобы мы могли туда отойти?" - одни из блюстителей закона заявил:  "где кончается территория ОВД, решаю только я!", а затем снова повторил требование немедленно очистить запретную для простых смертных зону. 

После короткой дискуссии молодые люди решили покинуть территорию ОВД и подождать товарища в парке. Трое правоохранителей сопроводили их уход громкой и назидательной лекцией о правах и обязанностях граждан. Я бы с удовольствием процитировал оную речь, в виду ее большой  педагогической значимости, но, увы, за исключением ключевого термина  "козлята", все остальное из произнесенного стражами закона напутствия являлось непечатным.  Прослушав оный спитч, один из молодых людей совершил еще одну, вторую после визита в отделение, ошибку. Обернулся и тоже крикнул в ответ что-то "вежливое".

Гордые сердца евсюковских стрелков, естественно, этого не выдержали. Ведь это им, по всем инструкциям, законам и понятиям, принятым  в РФ, дозволено безнаказанно оскорблять окружающих, а никак не наоборот. Разгневанные правоохранители немедленно бросились в погоню за Святославом Речкаловым и его товарищами. Несколько молодых людей были пойманы прямо в парке. Их избили на месте, затащили в отделение милиции, избили снова.  Следует отметить, что один из участвовавших в карательной акции правоохранителей бегал с пистолетом наголо и периодически стрелял в воздух. Видимо, этим он хотел напомнить "правонарушителям", что хотя славного Евсюкова уже нет в рядах московской милиции, но дело его все еще живо, и они, "козлята", должны быть благодарны за то, что отделались обычным руко- и ногоприкладством.

Кому-то, в том числе и Речкалову,  удалось добежать до соседней улицы. Далее, как рассказывает Святослав: "Я обернулся, увидел, что к нам несется, как ненормальный, какой-то гражданин в штатском. Мы побежали, но с нами была девушка, она бежала очень  медленно, потом упала. Я начал ее поднимать, тут на меня сзади налетел этот "ненормальный", сбил меня с ног и начал пинать.  Я достал из кармана газовый баллончик и брызнул в него из баллончика". Тут к месту происшествия подбежали коллеги этого "ненормального", уже одетые в форму, и сразу же приступили к исполнению профессиональных обязанностей.

"Меня стали бить по голове руками и ногами, - рассказывает Святослав, -  отняли баллончик, все содержимое баллончика вылили мне в глаз, затем меня потащили волоком в отделение.
    В отделении меня стали пинать, бить по лицу, орать, что убьют, изнасилуют+ Я понял, что мне конец,  что я умираю, у меня поплыло все перед глазами, и я потерял сознание.
    Когда очнулся, меня уже не били, но я был весь мокрый, у меня было такое ощущение, что меня облили водой. Потом меня вырвало. В течение 2-х следующих суток у меня была повторная рвота еще 3-4 раза, точно не помню, потому что был, словно в забытьи, и у меня страшно болела голова.
    Держали меня отдельно от остальных, вначале заперли в каком-то кабинете, потом пришли и наорали на меня, что я им весь кабинет кровью залил (видимо, избиваемые в милиции обязаны, во избежание порчи материальных ценностей, аккуратно собирать собственную кровь платочком) и  отвели в камеру. Обыскали, изъяли все вещи".

Затем С. Речкалова допрашивали следователи, другие сотрудники ОВД  и даже лично гражданин  начальник ОВД. Ему сообщили, что у сотрудника (тот "ненормальный", как читатель уже понял, был еще и сотрудником ОВД) травма. Как можно получить от газового баллончика травму, Святослав так и не уразумел. Большинство из допрашивающих изображали сочувствие к С. Речкалову, заявляли, что "обе стороны накосячили, было бы хорошо все решить нормально". И советовали Святославу "лучший" для него способ "решить нормально": "скажи, что напал на милиционера в милицейской форме на территории ОВД, потому что испугался за друга, а там тебя выпустят под подписку, дадут условный срок".

Впрочем, сочувствие было не единственным методом убеждения.   "Пришел еще какой-то очень рослый сотрудник ОВД, который не назвался, и заявил мне, что если я не скажу то, что они хотят услышать,  то они будут разбираться по-другому!" - говорит Святослав.

В итоге Святослава Речкалова выпустили только под вечер следующего дня, после того как в отделение за ним пришел найденный его товарищами (их освободили раньше) адвокат. Сразу после выхода из отделения Святослав был госпитализирован с черепно-мозговой травмой и сотрясением головного мозга, пролежал в больнице более двух недель. В настоящий момент Речкалов лечится амбулаторно.

Уголовное дело на избивших молодых людей милиционеров так и не было возбуждено. Вместо этого следственный  отдел Бабушкинского
района СУ СКП России по Москве взял в свое производство протоколы задержания и допросов участников инцидента  для решения вопроса о возбуждении в отношение Речкалова уголовного дела по ст. 317 УК РФ (применение насилия в отношении представителя власти).   

Так что, судя по всему, лица, надзирающие за соблюдением закона, считают, что действия сотрудников ОВД "Лосиноостровский" были вполне правомерны и  лежали в рамках поддержания конституционного орднунга (извиняюсь, порядка). Такая их реакция вполне разумна и понятна. А то молодые люди  сначала у милиции спрашивать пошли, потом еще куда-нибудь заявятся, тоже что-то лишнее спрашивать будут... Неправильно это, понимаешь. Пресекать нужно. Лучше в зародыше.

В общем, да здравствует конституционный российский орднунг! Самый конституционный орднунг во всем мире!