В Праге, на постаменте снесенного памятника Маршалу Коневу, установили унитаз. Аккурат подгадали к моменту парада для одного Сказочного зрителя у одной Могилы у одной Стены. И ведь не далее, как намедни, одна псаки-секретарь известного российского ведомства возмущалась тем, что в СГА и Мелкобритании официальные твиттеры объявили свои страны победителями коричневой чумы, без упоминания СССР. И ведь этой говорящей спитой голове каждый день напоминают, что своими сравнениями "Сталин хуже Гитлера", "настрадались от него и его товарищей" она лишь, ее "министерство странных дел", таким образом становятся очередным горьким посмешищем не только для граждан павшей страны Советов, но и не уважаемых партнеров в обществе международном.

Станиславскому приписывают слова "театр начинается с вешалки", хотя история не подтверждает этого, а есть его слова, что "наш Художественный театр отличается от многих других театров тем, что в нем спектакль начинается с момента входа в здание театра". Казалось бы, ну какая разница между входом и вешалкой, но ведь и вход бывает разный, и выход - если он предусмотрен, да и вешалка чаще всего ассоциируется с плечиками для одежды? Вот только не в театре, где разыгрывается перед зрителями главное представление последних десятилетий и где нет четко обозначенных сцены и зрительских рядов. И где и зрители и лицедеи участвуют в одном действе при стертых границах восприятия.

Мы давно уже живем в эпохе постмодерна, с совершенно новыми, непривычными нам этическими и эстетическими нормами. Где перед нами разыгрываются действия, которые вы никак не ожидаете. Человек не может воспринимать их как реальность и потому не может на них действенно реагировать - он парализован. Кто-то парализован, кто-то начинает принимать участие в спектакле на выгодной для режиссера части сцены-акта-действия. Редкое число зрителей начинают догадываться, что им здесь инстинктивно грозит, по меньшей мере, морально-нравственная опасность и уходят из зала. А большинство - особенно любители хлеба и зрелищ, смотрят спектакль до конца, ощущая себя ложно первыми помощниками режиссера.

Мы живем в обществе спектакля, где сцена - весь мир. Общество потеряло ощущение реальности, перестало понимать, где игра актеров, а где реальная жизнь. Что это льется - кровь или краска? Эти женщины и дети, что упали, как подкошенные, прекрасно "играют смерть" или вправду убиты? Здесь возникает диалектическое взаимодействие с процессом превращения людей в толпу. Нереальное действует на толпу почти так же, как и реальное, и она имеет явную склонность не отличать их друг от друга.

Так и живет бывшее советское общество много-много лет.

Но кто-то из реалистов, из все еще остающихся советских, однажды сможет убедить заядлых "театралов" вернуться в реальность.

И тогда начнется не спектакль в театре, и вешалка может приобрести несколько иные, более реальные очертания для плохих режиссеров и актеров.