|
Киев, за месяц до похищения Леонидаса (ч.3) - 2013.09.19 Автор: Дмитрий Чёрный
взгляд на балконе, после заоконного и уже тёмного Киева, сфокусировался на фемине. так и случается в разгаре радостей, контрастирующих с недавним одиночеством – впрочем, бродящего по центру Киева вряд ли можно назвать одиноким. но контраст в том, что я взлетел на лифте, мгновенно оказался в кругу единомышленников. русая дивчина Вика, так зовут фемину, – на размягчённое пивом после хождений вечерних сознание моё накладывает смелые штрихи поклонницы Сержа Танкяна. впрочем, из узко-балконного фан-клуба Манчук меня утаскивает, не скрывая радости встречи неутихающей – в магазин, за вином. путь близок – как раз мимо того подъезда оперного театра, в который входил избавивший Россию от Столыпина двойной агент. в любой точке Киева гостеприимец Манчук чувствует себя по-домашнему, а разговор, хоть с продавцом, хоть с «офисным» товарищем, выходит у него настолько «без чинов», что веришь: такие они тут все. вино выбираем долго, памятуя прежние дегустации Пино-Гри, останавливаемся на инкермановском сухом красном. и ещё на одном, Андрей словно ругает продавца: - Б-бастардо… позвякивая пивом и вином в плотном пакете, возвращаемся, и подливаем алкогольного жАру в деньрождЕнные посиделки. ну а кроме алкоголя: лучший подарочек это книга. та самая, что тряслась в трансформере. освобождаю из рюкзачной и коробочной тесноты одну за другой. эх, льстил себя надеждой, что устрою тут нечто вроде презентации!.. но зачем условности и позиции слушателей супротив «именинника»? дарю с ходу книги и Киричуку, и имениннику, и… спросившему «а есть ли ещё экземплярчик» Захару. ибо взгляд его на обложку так строго любопытствуя устремлён, будто ищет под ней созвучия тем самым, лишь отзвуками сегодня едва прозвучавшим в разговоре нашем, штормам жизни личной… которая там, на страницах и перестаёт быть личной, и в том-то главный, генеральный угол взгляда моего там, преломляющегося и встречающегося со всеми, эти буквы собирающими, воссобирающими в реальность взглядами. и Захара особенно. пожалуй, он и девушку с обложки узнал. присел на письменный стол, листает. побили любОви со сложностями пространственной конкретизации их, все эти пресловутые треугольники, и его… и все мы в этом союзники: осознаём и анализируем когда, другим помочь пытаясь. ведь коллектив идейностью стянутый – наша семья, а вот личные вектора могут и растягивать его. особенно когда дело во враждебной формации (что даже такие умудрённые марксисты не всегда помнят). а дело в ней. - М-мм, Коллонтай? – это Киричук изучает эпиграф со своей добродушной, гастрономической улыбкой, - почитаем, почитаем!.. у товарищей появилось занятие: листают. а мы с Викой и бутылкой идём на балкон, курит Вика постоянно. крепкая украинская дивчина с напряжённым животиком, который я дружески похлопываю временами. а она, притащив ноутбук, спешит мне, москалю отсталому, показывать клипы Танкяна. друг Манчук в это время откупоривает красное, и оно от избытка наших взаимных радостей выплёскивается на линолеум, липнет. впрочем, вечеринка не пробуксовывает – порядком захмелевшая Вика грубовато, но эротично танцевальными движениями выражает восторг от просмотра экологически рефлексирующего Танкяна. отыскивает даже какой-то видеобутлег, где Серж и Морелло из «Рычагов» играют битловскую «герлу». всё это на возрастающем градусе и продуваемом вечерним Киевом в две форточки, на деревянно застеклённом балконе… да, мне знакомо это пьянящее помимо вина чувство единения, в нём срастаемся мы через поколения с родоначальниками-эсдэками первой волны, с Розой, Кларой, Ильичём, Карлами – среди прокуренных деревяшек «остекления» постсоветского балкона. дело было как раз тогда же, в 2008-м, но после соломенской тюряги, когда нас выпустили на закате – и мы пошли всей бандой до ближайшего бульвара пить квас, пиво, всё что под руку попадётся (денег после пересчёта перед и после КПЗ – не жалели). ведь именно информационная солидарность, давление извне, за пределами Украины всего лишь за полдня подняло на ноги даже СБУшников, которым лучше чтоб было тихо… а когда стало темнеть, мы всей ватагой, во главе с уже встретившими своих боевых подруг братьями Мовчанами, ринулись к ним домой, в башню по-над Днепром, вниз по течению его (а мы-то были выше, оказывается). кто-то лёг спать прямо в широком холле за пианино, а нам с моей миниатюрной спутницей отвели отдельный «застеклённый» балкончик, как самым стройным. маленькая ванная мовчановская по очереди приняла всех истомившихся узников (мученики 21-го века: всего-то ночь без привычного мытья, а какой дискомфорт), в результате перестал работать запирающий механизм, и его с трудом коллективно отремонтировали. не привык он к столь частому использованию дилетантами. потом дружно сели за стол – словно прошла буря, эмоции смылись в душе, и мы молча насыщались пельмешками из домового магазина. даже горилки выпили – за свободу. родители-Мовчаны, молодые родители двух не совсем близнецов, но скорее близнецов в футбольном фанатстве, смотрели на нас с гордостью. не дожидаясь, пока товарищи хлебнут чаю – мы с Леной ушли на наш балкон. с его высоты ещё виднелся закат, и отчасти в его свете, отчасти в подсветке из кухонного окна явилась мне Ленушка топлес, впервые. миниатюрнее Алисы Селезнёвой, она была совершенно по-детски стеснительна, нависая надо мной из-под спальника, и даже хихикала, что привело меня в такой же детский восторг. её подмышечкам и грудУлькам я посвятил отдельный целовальный рейд. полобызавшись и пообнимавшись скромно, мы тотчас уснули – ибо ночь предыдущая тюремная была не в счёт. что может быть лучше, чем заснуть с девочкой топлес? это проснуться с нею! высокий кивеский воздух вдохнуть (да, ночью было прохладно, мы грели друг друга), свет увидеть, обнять её под укрытием надёжным, пока товарищи выходят покурить на балкон после утреннего кофе… в ладонях ощущать её-своё богатство, и с ними говорить непринуждённо. мы проснулись почти одновременно – хотя засыпал я тревожно, что и помнится с трудом. походили неприкаянные по комнатам братцев, украшенным постерами с топлесОвыми чирлидерами – футбольное ж братство, семья-профессура не ругает… посидели в Сети, отслеживая ретроспективно, как информация о пленении нашем будоражила новостные ленты, перекочёвывала с сайта СКМ на федеральные: «задержан российский писатель, номинант Нацбеста». это обо мне - приятно, чёрт побери. молодец, Чубатый, всегда молодец! чаю пригубили да и порешили разойтись мелкими группами – всё равно в профсоюзном здании встретимся… тот балкон был меньше прокурен – а вот этот Вика и одна бы продымила, что твою шашлычную. но настаёт и вечеринке финал, когда, у открытого теперь окна, а не форточки, я пытаюсь пьяной Вике объяснить, что любимая ею московская левая рок-группа и я – некоторым образом связаны. намёки дивчина воспринимает с трудом, тогда подсказываю – бас, профиль, фас… наконец, опознала, и даже решила зафрендить. на том и расстались: все дружно засобирались, а Андрей торжественно оставил мне ключи – все выходные мои. Вика попросила пол вымыть, чтоб ей сюда не возвращаться. товарищи ушли, а веселье осталось: длиннющий штаб, вай-фай, много пива и я один. хорошо, что хмельную энергию я тотчас и направил в конструктивное русло. нашёл в красивой ванной швабру, тряпку, и отдраил линолеум, зашлёпанный следами нашими с красным вином. глянул мэйл, выложил там же в Сеть фотографии с недавней презентации, да и пошёл спать – матрас обнаружился в самой маленькой, забранной в жалюзи комнате меж приёмной и кухней. напихал в холодильник бутылок, вообще прибрался, ожидая завтра снова товарищей… на матрасе да в одних трусах под голым одеялом – так напротив оперного театра-убийцы спят писатели, с презентаций приезжатели. да и могла ли встреча с товарищами даже по поводу книги – быть такой праздничной, как сегодняшняя? всему своё время, оно тикает из соседней комнаты, а я засыпаю в хмельной вате… алкоголь имеет свойство нагнетать тревожность во сне. спал-то крепко, но проснулся рано, точно опоздав: в революционный офис могут прийти товарищи, а я тут с грязными волосами бомжую… немедленно надо в ванную. был соблазн принять её именно как ванную, но разлёживаться некогда: взял в руки не имеющий настенной подвески душ и наскоро, но от души, обычным мылом промыл волосы, наконец. стало легче и веселее. но тут же обнаружился голодок. такой ещё робкий, но наступающий: алкоголь сжигает всё на своём пути, и поутру куда важнее пресловутого опохмела (к многочисленному «Львивскому» не притронулся, сама эта тяжёлая кислая испарина от незакрытых бутылок отталкивает) – хорошая и изобильная пища… собрав первую партию пустых бутылок в прочный чёрный пакет, я, как совершенно свободный в перемещении субъект, – отправился сразу в «Хату». это к Крещатику и направо, всё рядом. по дороге обнаружил за первой же аркой во дворе нашей «гостиницы» (почему-то здание мне упорно кажется черноморской гостиницей, со сна) контейнер, набитый почему-то одной осенней листвой и добавил туда неглубоко и незвонко бутылок – авось бомжам пригодятся. уже знакомым поворотом за здание рынка прибегаю к завтраку. правда, завтраком становится полноценный обед с огуречно-сметанным салатом и борщецом, и даже кажется мало… но зато не отягощает, и сразу можно включать свой режим путешествия по городу без карты: куда глаза… мне главное, чтобы город не кончался: бесконечные сочетания знакомых вроде бы, сродственных московским домов и, главное, воплощённые в стенах пятидесятые и шестидесятые годы, спокойные советские времена. стены-архетипы – их видели даже не бывая тут, в детских книжках например. и ухожу я почему-то вверх сперва, не спеша… там есть сквозной проход куда-то, но я спускаюсь – и вновь ударяюсь в хаотизм, в котором заблудиться и потерять хоть какие-то узнаваемые зацепки это главное… я наконец-то заполучил этот городище, его центр – на весь день, который всё жарче, но не так, чтоб уж совсем раздеться. свою лёгкую натовку иногда снимаю, на плечо забрасываю.
|
|